Мой желанный и неприступный маркиз - Александра Хоукинз

Он резко поднял голову и заметил, как простодушно она его рассматривает и восхищается.

— Ты позволишь мне когда-нибудь тебя нарисовать? — неожиданно спросила она.

Шанс засмеялся и покачал головой.

— Если ты добавишь мой портрет в свой маленький альбом, тогда мне придется попросить тебя сжечь его, пока его кто-то не увидел. Это было бы настоящим варварством, поскольку такой талант, как у тебя, нельзя зарывать в землю. К тому же я никогда не узнаю, чем все закончилось, если матушка узнает, что мой голый зад был выставлен на обозрение всему Лондону.

Темпест захихикала и вежливо отвела взгляд.

— Знаешь, насколько я вижу, ты выставил на обозрение не свой зад, а нечто иное.

Он негромко выругался и забрался на кровать.

— К твоему сведению, с тех пор, как я тебя встретил, это мое постоянное состояние, — ответил он, нисколько не стыдясь столь явной физической реакции.

На самом деле он вызвал в ней искренний интерес, она подобралась поближе к его плоти. Темпест радовалась полутьме в комнате, потому что Шанс не мог видеть, как краска стыда заливает все ее тело. Шанс повернулся на бок и стал гладить ее голое плечо, руку, и она каждой клеточкой чувствовала прикосновение его кожи к ее телу.

Я никогда раньше ничего подобного не делала, — негромко призналась она. — Я…

Он прижал палец к ее губам, а потом сам прильнул губами к ее рту.

— Закрой глаза. Отгони все страхи и сомнения, — сказал он, целуя ее подбородок, и дальше скользнул вниз, к шее.

Темпест наклонила голову набок, когда Шанс языком провел по изгибу ее грациозной шеи. Легонько прикусил ее ключицу, девушка вздрогнула.

— Вот так, — прошептал он, покрывая ее тело поцелуями, когда прокладывал себе путь к ее груди. — Просто чувствуй, любовь моя.

Темпест ахнула, когда его губы коснулись ее левого соска. Она руками уперлась ему в плечи, готовая вот-вот его отпихнуть.

Он не должен был целовать ее там. Это слишком интимно.

Груди ее потяжелели, прямо под кожей покалывало. Каждый раз, когда мышцы его шеи делали глотательное движение, взмокшая промежность начинала пульсировать. Она теснее сжала ноги, пытаясь себе контролировать.

Однако Шанс хотел почувствовать, как в ее теле разгорается буря. Когда его рот переместился на вторую грудь, рука скользнула на нежный изгиб живота, стала ласкать бедро. Пальцами он нежно поглаживал ее напряженные мышцы, пока она не стала расслабляться.

Она раздвинула ноги, открывая ему доступ к мягкому треугольнику между ног.

— А теперь расслабься, — пробормотал он, нежно лаская пальцами ее открывшуюся плоть.

— Нельзя, — прошептала Темпест, во рту неожиданно пересохло. — Это не…

— Можно… — заверил ее Шанс. Он сел поудобнее, чтобы иметь возможности целовать ее в губы.

Ее влажные затвердевшие соски уперлись ему в грудь — Темпест застонала. У нее болело всюду, где бы он к ней ни прикасался. Кожа казалась горячей и чувствительной, и она не знала, сможет ли она выдержать еще минуту.

Два пальца мужчины раздвинули податливую плоть.

— Шанс!

— Тебе нравится, как я тебя ласкаю? — прошептал он, обжигая ее своим горячим дыханием. — Видишь, какая влажная ты стала для меня, Темпест? Это знак твоего невысказанного желания.

Девушка не могла отрицать очевидного или придумывать иное объяснение. Шанс ласкал ее дерзко, и мышцы живота девушки напряглись. Он еще глубже ввел пальцы, и ее тело открылось ему навстречу.

Темпест открыла глаза, когда он неожиданно убрал пальцы и накрыл ее своим телом. Она почувствовала, как его напряженная плоть коснулась ее живота, когда он поудобнее устраивался у нее между ног.

У Темпест были закрыты глаза, поэтому она не заметила, как сильно напряглось его лицо. Серые глаза мужчины потемнели, он пристально вглядывался в лицо девушки. Нелегко ему давалось развеивать ее страхи и подогревать ее желание. Он уже не мог сдерживаться — его собственное желание требовало удовлетворения.

— Слишком быстро, — пробормотал он, пытаясь управлять тем, что сам и начал. — Кажется, рядом с тобой я всегда теряю голову.

— Хочешь остановиться?

— Нет! — В его глазах она заметила лихорадочный блеск, когда он накрыл ее губы своими губами.

Он сунул свою руку между их телами, и Темпест почувствовала, как он направил свою затвердевшую плоть глубже.

Она инстинктивно сжала ноги вокруг него, но эти только усилила давление. Шанс стал раскачиваться, и внезапно ее растущий дискомфорт превратился в обжигающую боль, когда ее плоть заключила в себя его плоть, и Шанс полностью овладел девушкой.

Они ахнули в унисон. Он опустил голову ей на плечо. Она сглотнула и почувствовала, что дискомфорт, который она чувствовала изначально, утих, когда его твердая плоть наполнила изнутри ее тело.

Потом он стал медленно двигаться. Шанс дышал прерывисто, его бедра, кажется, жили собственной жизнью. Вскоре размеренно движение его плоти внутри нее создало новое напряжение в телах обоих.

— Ты чувствуешь это? — спросил он, нащупывая ее левую ногу и заводя ее себе за бедро. Небольшая перемена положения позволила ему войти глубже, оба застонали от наслаждения.

Удивительный жар охватил девушку, когда Шанс стал двигаться быстрее, в теле росло новое напряжение. Должно быть, он чувствовал то же самое. Пальцами он впился в ее ягодицы, и его движения перестали быть ритмичными. Два резких толчка — и он повалился на девушку, внутри которой пульсировало множество ощущений. Темпест выгнула спину, все глубже принимая его в свое лоно. Ее негромкие вскрики слились с его хриплыми возгласами, когда его плоть, казалось, взорвалась внутри нее.

Она дрожали от неимоверного наслаждения. Ни у кого не было сил двигаться. Темпест закрыла глаза, борясь с наворачивающимися на глаза слезами — она знала, что с Шансом ей бояться нечего.

Сердце так бешено колотилось в груди, что Матиас думал, что оно вот-вот разорвется.

Раньше он думал, что только старики рискуют умереть после страстного соития, но если ему предначертано судьбой погибнуть в объятиях Темпест — он умрет самым счастливым человеком.

— Ты едва не убила меня, — прошептал он, целуя ее в макушку.

Темпест замерла, икнула ему в грудь.

— А я до сих пор не могу отдышаться.

Он потянулся и укрыл их простыней. Кожа Темпест была влажной от пота, но он решил, что она будет благодарна ему за этот жест стыдливости.

Матиас лег на бок и прижал ее к себе, чтобы видеть ее лицо.

— Ты плакала? — пробормотал он. — Я сделал тебе больно, любимая?

«Я был слишком настойчив. Слишком груб. Высечь меня надо за то, что расстроил ее».