Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская

Как логическое следствие завершения романа, ко мне в дверь стучалась эпоха свободного поиска. То ли мужа, то ли очередного друга сердца, а к свободе подобного рода я не чувствовала готовности. Должно сознаться, что после интенсивного добрачного романа и короткого неудачного замужества мои чувства не оправились от плачевного состояния, в которое их привели оба указанные события. В первый роман я вложила слишком много любви и доверия, для замужества тщательно собрала остатки и приправила их сознанием долга и доброй воли. Буквально все вложения оказались растраченными впустую, и мое эмоциональное банкротство пребывало свершившимся фактом в последующие годы.

Многолетняя связь с Сергеем длилась скорее, как уступка традиции и природе. Хоть какая-то личная жизнь у женщины должна быть, не правда ли? Однако искать другую кандидатуру на подобных условиях было позволительно, однако хлопотно, и даже, я бы сказала, несколько обидно.

Более того, к Сергею я привыкла, отчасти привязалась. Наш до вчерашнего дня почти безупречный роман отлично вписывался в мою концепцию личной жизни.

Мы никого не обижали, и взаимные обязательства сводились к минимуму. Вчерашний день разбил совершенную конструкцию вдребезги. Тем не менее, я надеялась, что ситуация поправима, стоит вычеркнуть неприятные моменты из памяти, забыть о грязных миллионах и проявленном мною неуважении к мнению Сергея о путях их дальнейшего следования. К шести часам пополудни я поняла, что Сергей моей позиции не разделяет. В таком случае Бог ему судья.

Я уже заложила в стол свой любимый «Домик деревянный» и курила на рабочем месте последнюю сигарету перед выходом, когда мой телефон зазвонил первый раз за день. Но это был не Сергей.

— Дитя, ты готова? — спросил Отче Валентин. — Машина ждет у подъезда.

— Отче… — только и нашлась сказать я.

— Благодарности после, собирайся, и скоренько на выход! — скомандовал Отче.

Грандиозное нахальство Валентина было совершенно неотразимо, и я повиновалась. Тем более, что любое общество предпочтительно одинокому сокрушению сердца. Не случись наглой Валентиновой заявки, я все равно думала, как вытащить из дому подругу Верочку и устроить вечер признаний с утешениями.

Антонов и машина в самом деле ждала меня у края тротуара. Я уселась рядом с Валькой на заднее сидение и осведомилась, как только мы тронулись с места.

— В чем дело, шеф? Желательна моя помощь по компьютерной части?

— Здравствуй все-таки, прелестное дитя Катенька, — указал Валентин. — Все-то ты торопишься, вся в делах, в пустяках. Если глубоко задуматься, то женщинам вредно работать, их истинное место у очага, правда Антон?

— Золотые слова. Бабы на работе звереют, — послушно ответил верный Антон.

— Спасибо вам, Антон, и тебе Отче, что нашли время поделиться открытием. Как, кстати, у твоего очага? Марина оклемалась?

— Мерси, детка, боюсь, что пока нет. Я начал думать, не скормить ли ей таблетки твоего клиента, после анализа, разумеется. Если интересно, я их отдал на проверку, и те, и другие, в знак личного внимания, прошу ценить.

— И ты меня для этого оторвал от творческого труда и печальных размышлений?

— Отчасти. А печальных размышлений не я ли виновник? Считаешь, что я спугнул твоего друга Сережу?

— Отчасти. Это было совместное предприятие.

— Ну тогда, детка, я имею возможность тебя утешить, утри слезы и возрадуйся. Твой красавец приходил ко мне сегодня в лавку. Ты себе, между прочим, поумнее не могла найти, или у него есть компенсирующие достоинства? Он меня форменным образом заколебал, пардон, за пошлое выражение. Явился и целый час отстаивал твои интересы, мол, он не хочет, чтобы доверчивое и чистое создание пало жертвой моих гнусных происков. Из чего я заключаю, что чувства его нерушимы, успокойся. Он пришел, представь себе, как рыцарь-защитник и чуть меня, гнусного дракона, не сразил. Ну да Бог с ним, это все семечки, мы обо всем договорились. Я покаялся и пообещал защищать и заботиться о твоих интересах под его чутким руководством. Да, пока не забыл, хочу предупредить. Если дельце выгорит, то красавец метит в мужья, он прямо-таки обалдел на почве предполагаемых миллионов. Смотри, дитя, в оба. Я так понимаю, это его личный проект, не совместный?

— Избави Боже, ни сном ни духом. Скажу тебе, Отче, как на исповеди, никакие достоинства компенсировать ужасную перспективу не смогут. И у кого они есть, такие достоинства?

— Дерзишь, дитя? А присутствующие? Мы с Антоном можем обидеться.

— Не обижайте, девушка, Валь Михайлыча, а я не врубился, — отозвался Антон.

— Спасибо, дорогой, за поддержку, это я так, к слову, не бери в голову. Хотя я тебя не затем позвал, чтобы лить бальзам на твои душевные раны. Должок за мной, неженатое совершенство мужского пола будет обеспечено, можешь не волноваться. В данные момент, если ты не возражаешь, мы с тобой едем ужинать, а потом позволь обратиться к тебе с нижайшей просьбой. Английский еще волокешь?

— Ну, боле-мене, fiction читаю. А у тебя, Отче, прямо головокружительные переходы. Ты что, получил приглашение от спецслужб противника, а прочесть не сумел? Давай сюда текст, может быть, тебя зовут бороться с засильем КГБ в Штатах, а ты, бедняжка, бегаешь по городу и ищешь переводчика.

— Валь Михайлыч, в Штаты поедем? — спросил Антон.

— Антон, голубчик, эта девушка всегда шутит, ты к ней привыкай и дели на четыре, а то, гляди, вместо Штатов попадем прямиком в рай при таком движении. Если ты будешь вертеть головой. А ты, дитя, не смущай Антона, он юн и чист душой, несмотря на опыт Афганской кампании. В дальнейшем умоляю шутить тоньше, не в обиду будь сказано.

Так за милым разговором мы доехали до ресторанчика на Сретенке, у дверей отпустили озадаченного Антона и беспрепятственно вошли в симпатичный погребок. Кормили там традиционно, но неплохо, Валентина обслуживали с должным вниманием. За бутылкой легкого вина Отче сначала рассказал, как они с Мариной, Прекрасной его Дамой пытаются оправиться от выпавшего на их долю потрясения, причем Марина отнюдь далека от нормы, и на Валькину голову пали заботы о ее душевном восстановлении.

— Приходится нянчить Прекрасную Даму, она растеряла весь апломб и упала на меня целиком. Тихий ужас, — жаловался Отче. — Всегда избегал дамских сантиментов, теперь приходится в них купаться исключительно в лечебных целях. Дитя, зри перед собой идеального мужа!

— Ты преувеличиваешь, друг мой — эпически возразила я, доедая невзрачный, но вкусный салат. — Идеальные мужья обычно не проводят вечера по ресторанам с посторонними дамами, когда жена в расстроенных чувствах.

— Сердце мое рвется на части, дитя, но ты мне нужна позарез — в должном сокрушении отозвался Валентин, не отрываясь от пищи. — Опять в безвыходном положении и падаю тебе в ноги. В чужие люди за переводом идти не хочется, мало ли что там написано, а ты, как я помню, по-английски туда-сюда, читала, спикала. А Таблица, как на грех — в совершенстве, но только французский и испанский, такая досада.