Блюз перерождений - Майкл Пур

Омпати задрожал.

– Зачем?

– Ты знаешь сам. Сказания о нем важнее его жизни. Он знал это. Мы все это знали. И я сделал то, что требовалось. Быть может, я, как ближайший друг, исполнил его волю.

Так ли это? Он сомневался. Где-то в глубине недовольно бормотали его голоса.

Буду медитировать в поисках ответа всю обратную дорогу в Мусу, решил он.

– Мне жаль, – сказал Омпати.

– О чем ты?

– Боюсь, я употребил половинку недоеденного граната для салата.

Желудок Майло сжался.

– Точно? – спросил он.

– Того, что мы съели вместе.

Прокричала птица. Сквозь ветви деревьев виднелась луна.

– Так, – сказал Майло. – Волна возвращается в реку.

– Вот именно, – сказал Омпати, усаживаясь рядом.

Они дожидались вместе, медитируя о свекле, дождях, божествах, борделях и прочих встретившихся им чудесных вещах.

Вдыхали. Выдыхали.

– Кошки, – произнес Майло.

– Ш-ш-ш-ш, – ответил его друг.

В этот раз Майло очнулся не у реки. И даже не в пустыне. Он сидел на дне глубокого колодца. Похоже на тюремную камеру, но без раковины или унитаза.

– Отлично, – пробормотал он.

Не требовалось большого ума понять, что после убийства Будды попадешь как раз в такое место.

– Эй? – позвал он.

Никто не ответил. Неужто про него просто позабыли? Настолько они подлые? Проклятье, у него же осталась еще одна жизнь! Ради Бога, кто-то ведь должен его выслушать. Он стал оглядываться в поисках камня или палки – чего-то, чем можно пошуметь. Он покажет им, если они решили, что могут просто бросить его в этой дыре… Сверху что-то промелькнуло в лучах света и полетело вниз. Веревочная лестница. Она развернулась до конца и теперь болталась прямо у него перед носом.

– Вылезай давай, – послышался знакомый голос. – Хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Майло крякнул от разочарования. В этот раз он действительно собирался им показать. Он вскарабкался по лестнице и вылез на чей-то двор, где в компании пары котов поджидала Няня. Двор был целиком заполнен людьми, стоящими, сидящими на подстилках или в шезлонгах. Взгляды всех были обращены в одну сторону, и Майло никто не заметил. Даже Няня не обращала на него внимания. Вместе со всеми она что-то высматривала. Дом был построен на склоне холма, который спускался к реке. Практически все пространство до реки заполняла невиданная толпа, растянувшаяся на несколько миль.

Собравшиеся пришли праздновать, это не вызывало сомнений. Все были ярко одеты, с флагами и нарисованными от руки транспарантами. Попадались пьяные, голые по пояс, с разрисованным торсом. Со всех сторон гремела музыка самого разного толка – тысяч восемнадцать мелодий. В общем, нечто среднее между Вудстоком и финалом Национальной Футбольной Лиги.

Майло встал рядом с Няней.

– Что… – начал он.

– Молчи и смотри, – рявкнула Няня. – Может, за несколько часов, которые тебе остались, успеешь что-то уяснить.

Что?

Сердце его ушло в пятки. Они постановили отправить его в никуда. «Стереть» его, или как там у них называется. Господи… как же Сюзи? Тогда, на поезде, она почти рассеялась, как дым. А теперь? Она все еще там? Или, опередив его, уже отправилась в Никуда? Толпа зашумела. Они пели, переполненные радостью и восторгом. Источник радости и восторга появился неподалеку на холме. Это был Будда, сошедший в Загробный мир. Смиренно, неспешно продвигался он через толпу. Он вновь был молод, Князь Сиддхартха, блестящие черные волосы спадали на одно плечо. Узнает ли его Учитель? (Поможет ли?) Майло замахал обеими руками и завопил:

– Эй! Сюда!

Няня двинула его локтем в живот, прошипев:

– Тихо, ты. Там величайший из когда-либо живших людей. А ты лишь мерзавец, который его убил.

Зардевшись, Майло развернулся к ней.

– Я так и знал, что тебе не понять! – воскликнул он. – Я совершил труднейшее из всего, что можно представить, на благо Учителя и всех…

Няня заехала ему снова.

– Ты все сделал не так, – буркнула она. – У тебя нет чувства меры.

Внизу Учитель спустился к реке, и воздух над водой задрожал и начал светиться. Потоки золотистых лучей переросли в идеальный космический рассвет, окрасивший все вокруг. И все стало простым и прекрасным. Как воздух и свет после сильного дождя. Ну, подумал Майло, сам-то Будда наверняка понимает, что он совершил. В последний момент он должен про него вспомнить. Вот сейчас он остановится и скажет:

– Друзья, мы кое о ком забыли! Без Майло Учитель остался бы лишь историей о старом слюнявом болване, позабывшем собственное имя. Майло, спускайся!

Но Будда ничего такого не сказал.

Он зашел в воду с безмятежной улыбкой.

– Пожалуйста, – взмолился Майло. Больше у него ни на что не осталось сил. Время и пространство ввинтили в него штопор и выдернули все содержимое. С ним было покончено. И как же такой мудрый и хороший, в общем, человек оказался в итоге один против целой вселенной? Учитель превратился в силуэт на фоне струящегося света. Затем Солнечная Дверь охватила его и втянула в себя.

Яркий свет погас.

– Там, куда отправишься ты, все будет совсем иначе, – сказала Няня. Но Майло едва слушал, ведь внутри уже забубнили его собственные голоса, и тон их был весьма недружелюбным.

У тебя был предпоследний шанс прожить достойно, говорили они, а ты убил Будду. Да-а-а-а. Вы что! – думал Майло. Ведь вы были там! Ты. Убил. Будду. Я хотел, как лучше, для его же блага, оправдывался Майло. Пытался, по крайней мере. Внутри он внезапно почувствовал какое-то трепыхание. Такое ненавязчивое давление.

Собственная душа Майло пыталась, на метафизический лад, задать ему трепку. Свет сменился на обычный вечерний закат над рекой, городом, мостом и прочим. Но всеобщее возбуждение еще сохранялось, и великий день требовал завершения.

Поглазев, толпа развернулась, зажужжала, словно высматривая кого-то. Постепенно, следуя указующим перстам, каждый сообразил, куда смотреть, и обратил глаза на холм, двор, а там и на самого Майло.

И все указали на него.

– Вот он, – сказали они.

– Ох, мать твою, – сказал Майло. – Неужели?

Поп! Рядом с ним материализовалась Мама.

– Извините за опоздание, – сказала она. – Не хотелось пропускать прибытие на ту сторону.

– Ма! – вскричал Майло. Надежда!

– Слава Богу! – продолжил он. – А то я…

– Тише, – сказала Мама, поворачиваясь. – Пожалуйста, тише.