Сталин против Троцкого - Алексей Щербаков

А кто против Советской власти, те русскими не считались. Они считались предателями. А с предателями у нашего народа всегда был разговор короткий.

Стоит опять упомянуть писателя Алексея Толстого. Этот человек, кроме бесспорного литературного таланта, обладал еще одним качеством: он прекрасно понимал, куда дует ветер. В уже упомянутой повести «Аэлита» революционер Гусев говорит «мы, русские». И мечтает о присоединении Марса к РСФСР. Нормальный империализм.

А «красный патриотизм»… Впоследствии именно эта идея станет тем цементом, который скрепил взбаламученный революцией народ. И именно благодаря ей красный флаг взвился над Рейхстагом.

Нас не перевоспитать.

Даже не пересажать.

Нас можно только уничтожить.

Лучше сразу расстрелять.

(Анна Герасимова)

Приведенная цитата – это вечное. Всегда есть какое-то количество людей, которые очень хотят разрушать. И они вдохновляются некоей великой идеей. Неважно какой. Дескать, мы все снесем, а потом… А потом приходится разбираться с тем, что эти революционеры натворили. Вот в этом-то и разница между троцкизмом и сталинизмом. Первые все рвались в «небо» – вдохновлялись идеей, из который черт знает что получится. Им не хватило России. Они хотели идти крушить и дальше. Вторые сидели «на земле» – эти ребята хотели устроить нормальную жизнь на том месте, которое завоевали.

И ведь эти разрушители ни в чем не виноваты. Такими вот они родились. Символом подобной психологии является деятель из другого времени и другой страны – Эрнесто Че Гевара. Который бросил все и поперся устраивать южноамериканскую революцию. И погиб[54]. Без подобных людей коммунистическая идея никогда не стала бы тем, чем она стала. Но в России требовались уже иные люди с иной психологией. Те, кто был готов строить, а не воевать. Приходилось делать выбор. Причем проходила граница в том числе и «по сердцам». Что выбрать? И выбор был непростой.

До 1923 года разборки между Троцким и Сталиным происходили в общем-то в кулуарном режиме. Конечно, тогда обстановка отличалась от последних лет Советской власти, когда что-то там решали в закрытых кабинетах, а остальные знали лишь результат. В 20-х информация в партийной среде распространялась. А в партии большевиков имелись очень разные мнения. Могу привести в пример своего деда. Он, рабочий-железнодорожник, вступил в партию в 1917 году. А в 1921 году из нее вышел. По той причине, что был не согласен с политикой нэпа. Дескать, за что боролись? То есть товарищ Фрол Васильевич Щербаков имел левацкие взгляды. И он такой был далеко не один. Из партии тогда выходили многие. Дед, правда, вторично вступил в большевики в 1924 году по «ленинскому призыву», о котором еще пойдет речь. Кстати, ничего ему за подобные идеологические шатания не было.

Троцкий вел себя в это время очень интересно. На заседаниях Политбюро он читал французские романы, что было двойным оскорблением для товарищей. Во-первых, читать художественную литературу на деловом совещании означает, что ты всех окружающих в грош не ставишь, а во-вторых, большинство присутствующих были не столь образованными, французским они не владели. При этом Троцкий надменно отвергал предложения Ленина стать заместителем председателя Совета народных комиссаров. Ну, не нравилось ему быть заместителем.

Такая позиция Льва Давидовича иногда оборачивалась анекдотическими эпизодами. В августе 1923 года на заседании Политбюро на него очень серьезно «наехали» из-за того, что он ничего не делает, а точнее – не выполняет решений этого органа. Троцкий решил покинуть заседание и хлопнуть дверью. И все бы хорошо, но двери в Кремлевском дворце очень большие и тяжелые. Так что эффектно уйти ему не удалось. Троцкому пришлось медленно и нудно открывать эту самую дверь… Согласитесь – эффект был смазан. Даже наоборот – Троцкий стал посмешищем.

В то же самое время Троцкий выпустил книгу «Литература и революция». Что тоже ему поставили в вину. Дескать, делать тебе больше нечего – писать о всякой литературе. Хотя книга являлась подборкой статей, написанных Троцким аж с 1907 года. И статьи в ней собраны очень интересные. По крайней мере, для автора этой книги, который интересуется данной эпохой во всех ее проявлениях. Троцкий проявил себя как умный и внимательный литературный критик. К примеру, он очень точно подметил слабые места в поэзии Маяковского.

Лев Давидович вообще очень внимательно относился к литературе. И это понятно. В те времена художественное слово пользовалось огромной популярностью. Так что Троцкий фактически финансировал Левый фронт искусств (ЛЕФ), самым известным из деятелей которого был тот же Владимир Маяковский. Он же дружил и с Есениным. Хотя отношение поэта к Троцкому было сложное. В поэме Есенина «Страна негодяев» все современники узнавали в одном из персонажей Троцкого.

Я гражданин из Веймара

И приехал сюда не как еврей,

А как обладающий даром

Укрощать дураков и зверей.

Я ругаюсь и буду упорно

Проклинать вас хоть тысячи лет,

Потому что…

Потому что хочу в уборную,

А уборных в России нет.

Странный и смешной вы народ!

Жили весь век свой нищими

И строили храмы божие…

Да я б их давным-давно

Перестроил в места отхожие.

А Троцкий тем не менее очень Есенина привечал.

Есенин же испытывал пред Троцким восхищение, переходящее в экстаз. Почему? Да потому что Лев Давидович был самой яркой фигурой Революции. Он что хотел, то и делал, не останавливаясь ни перед чем. Напомню, что людям того времени были чужды либеральные принципы. Кровь так кровь. Делов-то. Но ведь так ведут себя и герои Гомера. Так вел себя Наполеон. Да ведь даже разборки Сталина с Лениным и Крупской тянут на шекспировскую трагедию.

Вот как описывает первую встречу Есенина с «демоном революции» поэт Анатолий Мариенгоф: «До начала беседы Есенин передал Троцкому только что вышедший номер нашего имажинистского журнала „Гостиница для путешествующих в прекрасном“.

Троцкий, взглянув на журнал, сказал:

– Благодарю вас.

И выдвинув ящик письменного стола, достал тот же номер „Гостиницы для путешествующих в прекрасном“, чем сразу и покорил душу Есенина.

В журнале была напечатана моя „Поэма без шляпы“.

В ней имелась такая строфа:

Не помяни нас лихом, революция.

Тебя встречали мы какой умели песней.

Тебя любили кровью –

Той, что течет от дедов и отцов.

С поэм снимая траурные шляпы, –