Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современника - Владимир Иосифович Гурко

Совершенно иной, и притом весьма интересный, тип представлял рекомендованный мне Плеве А.А.Башмаков. Человек огромной эрудиции и не столько широкого, сколько безбрежного полета мысли, он положительно не был в состоянии координировать ни свои мысли, ни свои познания. Блестящий, но чрезвычайно многословный оратор, он отличался, однако, постоянными длительными отступлениями от тех основных положений, которые он в данную минуту защищал. В сущности, это был ряд красивых, блещущих глубокими познаниями петель, имеющих по содержанию лишь отдаленное отношение к обсуждаемому предмету, и потому следить за мыслью Башмакова было более чем трудно. К какой-либо законченной работе Башмаков не был вовсе способен. Еще менее того он был способен изложить в кратких, четко сформулированных правилах какой бы то ни было отдел гражданского кодекса. Привлеченный к участию в составлении проекта нового гражданского уложения, он был вскоре за непригодность к этой работе от нее отставлен. Участие его в работах по крестьянскому законодательству было обусловлено его знанием крестьянского обычного права, особенно в области наследования. Но попытка его закрепить в сколько-нибудь стройном и последовательном изложении основной дух крестьянского обычного наследственного права ему совершенно не удалась. Работу эту, содержание которой, несомненно, во многом исходило из данных, представленных Башмаковым, пришлось в конечном счете поручить другому лицу, а именно молодому человеку В.Г.Петрову, о котором в дальнейшем скажу несколько слов.

Вообще, Башмаков некоторыми своими свойствами чрезвычайно напоминал тургеневского Рудина. Увлекающийся и по первому знакомству неизменно увлекающий и других, он вплотную ни к какому предмету подойти не мог. Нельзя сказать, что он витал лишь в широких обобщениях; речь его, наоборот, пестрела бесконечным множеством частностей, но эти частности представляли невероятную мешанину, на которой ни его слушатели, ни он сам не могли обосновать его туманного общего вывода. Получалась какая-то странная смесь синтеза с анализом, где синтез не покоился на анализе, а анализ как бы обладал свойствами синтеза, так как ему подвергалось не одно какое-нибудь явление, а множество самых разнородных явлений. Вообще, Башмаков представлял весьма своеобразную и с точки зрения психологической любопытную фигуру, преисполненную невероятных противоречий. Воспитанный и получивший высшее образование за границей (в Швейцарии и Франции), он, казалось бы, должен был проникнуться идеалами западной культуры, а на деле был убежденным народником в его консервативном течении и поклонником самодержавия. В соответствии с этим он был, с одной стороны, славянофилом, ярым врагом германизма и деятельным членом Славянского общества[246], причем и сам себя почитал за ученого слависта, а с другой — сторонником общины и, как сказано, особого крестьянского уклада и народного обычного права. Неудивительно поэтому, что, записавшись в 1905 г. в крайние правые партии, он одновременно отстаивал принудительное отчуждение частновладельческих земель. Удивительна дальнейшая судьба Башмакова — этот хаотический по уму, но чрезвычайно оригинальный и живой человек превратился в редактора «Правительственного вестника»! Объясняется это, однако, очень просто. Не обладая никакими собственными средствами, но зато обремененный многочисленной семьей, Башмаков всю жизнь искал какого-нибудь прочного заработка, но по присущим ему свойствам ни на каком деле удержаться не мог. Редактирование «Правительственного вестника» требовало лишь механической работы, ее он и вел, несомненно продолжая одновременно умственно углубляться в самые разнообразные вопросы без всяких, однако, от этого конкретных последствий.

Третье лицо, рекомендованное мне Плеве и также привлеченное к судебному отделу крестьянского законодательства, а именно к составлению для его применения волостными судами сельского устава о наказаниях, П.П.Шиловский перешел в Министерство внутренних дел из судебного ведомства, где занимал должность судебного следователя. Как личность он отличался огромным честолюбием и достаточной неразборчивостью в средствах для его удовлетворения. Подлаживание к начальству с одновременной безудержной интригой против этого самого начальства, от которой он, по — видимому, не в состоянии был удержаться, составляли его отличительную черту. При всем том Шиловский не был занят исключительно устройством собственной судьбы. Он одновременно живо интересовался общими вопросами, но интересовался ими только по-дилетантски. Весьма бойко и интересно написанные им «Судебные очерки Англии»[247] представляют яркий образчик его дилетантства и отсутствия какой бы то ни было научной не только методики, но хотя бы добросовестности. Вообще же Шиловский, не будучи глупым человеком, отличался в особенности природной талантливостью, причем таланты его не только превосходили его ум, но вообще с серьезным мышлением совершенно не сочетались. Мысли у него рождались самопроизвольно, и подвергать их критическому умственному анализу он не давал себе труда. Такая его особенность, конечно, лишала серьезного значения всякую его работу в области права, где дилетантизм в особенности неуместен и недопустим. Шиловским тем не менее был составлен проект сельского устава о наказаниях, который после многократного коллегиального обсуждения, но с сохранением многих его предположений и после некоторого его перередактирования тем же, упомянутым мною, Петровым вошел в общий, составленный при земском отделе, свод проектов новых крестьянских узаконений[248].

Назначенный впоследствии при министре внутренних дел А.А.Макарове, с которым он состоял в личных близких отношениях, костромским губернатором, он затеял против него же в 1912 г. сложную интригу на почве предстоящего в 1913 г., по поводу трехсотлетия царствования дома Романовых, посещения Костромы государем. Интрига не удалась, но зато обнаружилась, и он был переведен губернатором же в Олонецкую губернию, а затем вскоре оставил службу совсем.

Упомяну в заключение о В.Г.Петрове, который был составителем проекта сельского устава о договорах, а также, как я уже сказал, дал окон нательную редакцию сельскому уставу о наказаниях и правилам о наследовании в надельных землях. Это был еще совсем молодой человек, лишь за год перед тем окончивший университет и служивший на какой-то низшей должности в Министерстве земледелия. Я лично близко знал Петрова еще в бытность его студентом и мог оценить его незаурядный ум и педантическую точность в формулировании всякой мысли. Переведенный в земский отдел и привлеченный к участию в обсуждении проектов волостного судоустройства, он обнаружил совершенно исключительное юридическое мышление. Это был юрист Божией милостью, и пойди он по ученой в этой области карьере, несомненно составил бы себе выдающееся имя. Судьба кинула его на службу в Министерство внутренних дел, а затем в Главное управление землеустройства, и здесь ко времени революции он достиг лишь должности вице- директора одного из департаментов этого ведомства, что, впрочем, для его возраста и срока службы было весьма недурной карьерой. Закончу этот перечень лиц, участвовавших в переработке крестьянских узаконений, уже упомянутым мною Г.Г.Савичем, добросовестно составившим проект волостного судоустройства и судопроизводства.

По мере подбора сотрудников налаживалась и