Любовь горца - Керриган Берн

Гэвин подошел к ней сзади, влился в круг, взял ее за руку и улыбнулся ей, давая понять, что совершенно очарован. Филомена сверкнула улыбкой узнавания, повернув к нему голову. Тут круг разорвался, каждый обнял своего партнера, и началась самая быстрая часть танца. Пары кружились с невероятной быстротой, их тела едва успевали за полетом ног.

У Лиама кровь стучала в ушах, он с трудом подавил в себе желание убить брата, а ее потащить домой, схватив за роскошные волосы. Но нынче наступил век просвещения, и современные женщины требовали более тонкого обхождения. За ней надо ухаживать.

Лиам прохаживался по самому краю палаточного городка. Там он схватил маску со стола, нацепил ее на лицо так, чтобы она скрывала глаза и сидела на переносице, и отправился к музыкантам. Флейтист, барабанщик и два скрипача играли в почти полной темноте, потому что старались, чтобы их инструменты не попали слишком близко к жару костра. Склонив к ним голову, он распорядился, какой танец исполнить следующим, и подождал, когда закончится круговой танец.

На Лиаме по-прежнему не было ни плаща, ни рубашки. Он гордо демонстрировал древние руны, написанные на его коже традиционной синей краской. Он чувствовал себя настоящим друидом, мистическим Королем-оленем, вышедшим на поиски самки. Толпа расступилась перед ним, когда зазвучал медленный вальс, исполняемый инструментами вместо головокружительного кругового танца.

Клан Лиама начал перешептываться и обмениваться восклицаниями, когда он подошел сзади к Филомене и положил руку ей на плечо. Она повернулась, и сияющая улыбка стала гаснуть, а потом исчезла.

– Могу я пригласить вас на танец, моя леди?

Он поклонился ей, как кланяется ученик своему наставнику или, в этом случае, наставнице. Ее огромные глаза подсказали ему, что она заметила подчеркнутое обращение «моя». Пьяная и веселая, толпа обрадовалась такому повороту событий, стала кричать и выталкивать Филомену, пока та не очутилась практически в объятиях Лиама.

– Мне трудно отказать вам, – пробормотала она.

Лиам весь напрягся, когда их тела соприкоснулись, как будто в точках касания прошел электрический разряд. Везде, где его разгоряченная кожа прижималась к ее изумительному платью, она начинала пульсировать. Кончики ее невероятных грудей терлись о его торс прямо под грудью. Ее бедра прижимались к нему, и складки килта путались в складках ее платья.

Крепко взяв Филомену за руку, он другой рукой обнял за талию чуть ниже спины и прижал к себе. Они танцевали бы бедро к бедру, если бы он не был так высок, однако Филомена прекрасно помещалась в его объятиях, будто была создана для них. Все ее пышные изгибы и впадинки как раз совпадали с углами и твердыми выпуклостями его тела.

Они начали ритмичное движение, их тела двигались безупречно, хотя он чувствовал, что слишком часто ставит ее в неловкое положение. Ее рука трепетала на обнаженной коже его плеча, подобно бабочке, не желающей садиться на цветок.

Ей пришлось несколько раз нервно вздохнуть, прежде чем она решила спросить:

– Почему бы вам не надеть рубашку, мой лэрд? Это не вполне прилично.

Из его горла вырвался выразительный смешок – всегда такая правильная эта барышня, мисс Филомена Локхарт.

– Оглянитесь вокруг, – бросил он с вызовом. – Танец с полуобнаженным маркизом отнюдь не самая неприличная вещь из тех, что совершаются здесь в эту минуту!

Он вел ее в плавном медленном танце, и она поглядела на другие пары, потом на то, что происходит в палаточном городке и даже в лесу неподалеку, где предавались непристойным удовольствиям в тени деревьев, виднелись извивающиеся тела и слышались подозрительные звуки.

Это отвлекло Филомену, и она споткнулась, чем тут же воспользовался Лиам, прижав к себе еще теснее.

– Что вы делаете? – спросила Филомена, задыхаясь, и постаралась довольно безуспешно отодвинуться на приличное расстояние от партнера.

– Стараюсь не наступить на вашу ножку, барышня, – ответил Лиам с наигранной наивностью, наслаждаясь ее замешательством куда больше, чем следовало бы. – Иногда я бываю довольно неловким чудовищем и могу вам навредить.

– Я уверена, вы никогда мне не навредите, – ответила она, опуская длинные ресницы.

– Вы считаете меня слишком хорошим танцором и ошибаетесь, – шутливо заметил Лиам.

– Нет! – Голос Филомены прозвучал жалобно: ей никак не удавалось почувствовать себя свободно в его объятиях, несмотря на все его попытки успокоить ее. – Это вы считаете меня лучше, чем я есть на самом деле. – Голос ее прервался, и она попыталась отвернуться. – Пожалуйста, извините меня, мой лэрд, но, кажется, мне пора уходить.

Лиам только крепче сжал ее, отказываясь отпустить.

– Не убегайте от меня, Мена! – Звучание этого имени на языке было слаще самого лучшего виски. – Не убегайте от наших отношений. От нас.

– Нет никакого «нас», – прошипела она. – Пожалуйста, отпустите меня и не устраивайте сцен, я вас очень прошу!

– Послушай меня, женщина, – приказал он.

И она подчинилась, хотя сдвинула брови и сердито нахмурилась, глядя на его ключицы.

Лиам стал говорить нежнее, его слова шли от самого сердца.

– Когда я говорил, что хочу, чтобы Рейвенкрофт стал вашим убежищем, я именно это имел в виду. – Его голос и руки стали мягкими, но он не выпускал ее из объятий. – Эти камни, они всегда будут здесь. Мой клан – у них есть сила и единство, они способны противостоять бесчисленным врагам. В этом месте можно строить новую жизнь, Мена. И этой ночью ее можно начать.

– Для меня нет новой жизни. – Она сказала это так тихо, что Лиаму пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. – Для меня, для нас обоих будет лучше, если вы сейчас же прекратите, прежде чем вам и всем станет больно.

– Я не прекращу до тех пор, пока вы не прикажете, и, вероятно, не прекращу даже тогда, – признался Лиам и прижал ее как можно крепче, чтобы она почувствовала возбуждение, охватившее его тело, чтобы она ощутила пульс, бьющийся в паху. – Только скажи мне, что ты не жаждешь этого. Скажи мне, что ты не почувствовала той бури, которая между нами зародилась в самый первый день, когда мы встретились. Что в душе ты не поняла неизбежность наших отношений. Я с первого раза, как тебя увидел, понял, что моя судьба – заполучить тебя здесь, в этом тумане. И ты должна взять меня, Мена… всего меня. Требуй от меня, чего хочешь. Возьми от меня то, что я могу тебе дать.

От этих слов ее тело задрожало. Все мускулы напряглись и, казалось, затвердели внутри ее платья. Ее рука, прежде лежавшая осторожно на его плече, вцепилась в него, как будто она старалась удержаться на ногах.

Она подняла лицо, и стало видно, что зеленые глаза блестят от непролитых слез. Ее отчаяние удивило и потрясло его. Он ожидал всякой реакции на свои слова, но определенно не этой.

– Я… я должна признаться вам кое в чем, что сразу изменит ваше отношение ко мне.