Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Поварская честь

1671 год, апрель 23.

Это был великий день Франции.

Король Людовик XIV посетил принца Конде в его дворце Шантильи.

Это событие государственного значения происходило с соответствующей торжественностью.

Вслед за королем бесконечным шлейфом потянулся к Шантильи весь двор: высочайшие особы, родовитая знать, высочайшего ранга вельможи и сановники, высшие чины и офицеры, прочие персоны, все со своими дамами и со своими большими и малыми дворами. Шесть тысяч человек атаковало гостеприимного герцога. Кто не уместился в замке, тот нашел пристанище в окрестных деревнях.

Радушный хозяин, Великий Конде — как его прозвали за военные и прочие заслуги, — мешками бросал ливры на оплату блестящего празднества. Была музыка, танцы, охота, иллюминация, фейерверки. В празднично украшенных залах на шестидесяти столах, сверкающих золотом и серебром, благоухали букеты и гирлянды живых цветов. В день столы накрывались трижды, и каждый раз для не менее пятнадцати блюд.

Чтобы насытить этакую ораву пришлось мобилизовать целую армию закупщиков и поставщиков, поваров, кухарок, поварят, обслуживающих лакеев, и прочего кухонного персонала. В авангарде всей этой армии главнокомандующим был поставлен повар самого Великого Конде великий кулинар Франсуа Ватель.

Ватель пользовался громкой славой в мире кулинаров. Любое знатное аристократическое семейство могло гордиться, если бы ему удалось заполучить в свое распоряжение столь знаменитого мужа. После падения его последнего хозяина, финансиста Фуке, его удалось переманить принцу Конде. Уже два года вел он хозяйство принца, как вдруг разразилась драма.

Исторические дни в Шантильи имели своего летописца. И надо сказать, что имя этого летописца стоит в одном ряду с Великим Королем, Великим Принцем и Великим поваром — Мария де Рабютен Шанталь, маркиза де Севинье, Великий мастер эпистолярного жанра.

В письмах к дочери она по своему обычаю описывает некоторые из эпизодов королевского визита.

Нити роковой судьбы Вателя Парки[67] начали прясть уже с вечера первого дня. Случилось так, что гостям за последними двумя столами не хватило жаркого. Вождь кухни был неповинен в этой трагедии; он хорошо рассчитал порции, но к остальным столам присоединилось столько лишних гостей, что на последние по очереди столы не хватило мяса, перед ними все было съедено до кусочка. Он горько переживал это несчастье, и хотя сам герцог пытался его утешить, он в глубокой меланхолии только качал головой.

На другой день вечером череду блюд разнообразила морская рыба. Ватель заказал двадцать пять партий, но с утра из них прибыло только две. Этот второй удар совершенно разбил несчастного шеф-повара. В отчаянии он все твердил: «Этого позора я не переживу!» Окружающие думали, что это он говорит в сердцах, от досады, не может же он, в самом деле, ничего поделать, если его люди где-то застряли.

Но они не знали Вателя. Он заперся в своей комнате и долго не выходил, на стук не отвечал, дверь взломали.

И точно, он лежал в луже крови, великий повар! Он покончил с собой, уперев шпагу в дверь и навалившись на нее, словно ищущий добровольной смерти римлянин.

Бедняга поторопился, потому что к полудню отовсюду в Шантильи в огромных количествах стала прибывать заказанная им рыба. «Неприятный случай на таком празднестве, — пишет мадам Севинье, — который обошелся принцу в пятьдесят тысяч ливров».

Покойного быстро вынесли из замка и похоронили на ближайшем кладбище.

Роковая рыба все же попала на стол, дав повод гостям обсудить это печальное событие. Мнения расходились. Одни считали, что Ватель поступил необдуманно, своим самоубийством нарушив общий праздничный настрой. Ему следовало бы подумать о впечатлении, которое произведет его поступок, прежде чем совершать его. Другие хвалили его чувствительность и смелость, постановив, что Ватель погиб на поле чести.

Долго, однако, о нем говорить не могли, потому что король не любил, когда во время еды говорят о смерти.

Таково было прощание с героем чести.

Господская свадьба

В замках знатных аристократов порою хранятся важные документы. Столетиями пылятся они в каком-нибудь забытом закоулке, пока наконец на них не наткнется удачливый исследователь и не откроет миру свою находку в назидание публике и во имя обогащения науки.

Такой поучительный документ удалось откопать в архиве одного замка в Чехии. Столетиями лежал он среди считавшихся ненужными бумаг по хозяйству, но когда с него счистили слой пыли, из-за выцветших чернильных строк в полном блеске предстало великолепие аристократической свадьбы.

В старой Чехии члены рода Розенбергов были могущественными и богатейшими феодалами. Они даже кичились собственным особым призраком: по семейной традиции пресловутая женщина в белом была не кто иная, как родоначальница клана Берта фон Розенберг.

В 1576 году, 26 января, Вильгельм фон Розенберг заключил брак с баденской принцессой Анной Марией. Упомянутый документ представляет собой список, составленный хозяйственным управлением жениха, всего того, что было съедено и выпито на свадьбе, продолжавшейся пять дней.

Итак, вот полный текст списка, пугающего своей точностью. Израсходовано:

Добросовестные чиновники сосчитали, сколько корзин овса скормили в конюшнях, однако ж упустили записать, сколько лошадей и гостей накормили на этой редкой по масштабам свадьбе. Так что невозможно подсчитать, сколько вышло на одну живую душу из этого несметного количества еды, питья и фуража.

Желудки и животы

Вообще хроники содержат мало данных о возможностях и размерах желудков августейших особ. Некоторые из античных писателей обращаются к этому вопросу, но, разумеется, эти сведения надо воспринимать с осторожностью.

Юлий Капитолин, живший в III веке латинский историк, оставил нам жизнеописания тридцати четырех римских императоров, среди них и биографию Альбина Клодия, соперника Септимия Севера. Так вот, он пишет, что сей великий муж на завтрак поглотил 400 устриц, заел их 500 штуками плодов инжира, 100 абрикосами, 10 дынями, умял 20 фунтов изюма и сгрыз 50 пар бекасов. В биографии, однако, не сказано, совершил ли император сей подвиг один раз или геройствовал так каждый день.