На исходе ночи - Алексей Калугин

– Так, значит. – Ше-Кентаро посмотрел наверх, где тихонько перезванивались подвешенные на длинных лентах колокольцы. – А по-моему, так все это фигня… На театр похоже.

– Ладно, – не стал спорить Хази. – Идем, неудобно заставлять си-ноора ждать.

Ше-Кентаро с сомнением посмотрел на выкрашенную белой краской дверь.

– Откуда тот, что нам дверь открыл, узнал, что я ловец?

Дверь распахнулась.

– У тебя это на лбу написано, – ответил на вопрос Ше-Кентаро человек, возникший в дверном проеме.

Был он среднего роста, чуть полноват и немного сутул. Гладко выбритое лицо, зачесанные назад темно-русые волосы, глубокие залысины на висках – внешность человека можно было бы назвать вполне заурядной, если бы не большие темно-карие глаза, хитро и весело поглядывающие из-под густых кустистых бровей. Взгляд внимательный, изучающий, но очень спокойный, можно даже сказать, добрый. Навскидку человеку можно было дать сорок пять больших циклов, может быть, чуть больше. На нем были мятые синие брюки – Ше-Кентаро тоже любил такой фасон за то, что даже после стирки брюки не требовалось гладить, – и светло-розовый медицинский халат, надетый прямо на голое тело. Из нагрудного кармана торчали блокнот и несколько авторучек, карманы по бокам тоже чем-то набиты. На ногах зеленые пластиковые шлепанцы с петельками, в которые нужно продевать большие пальцы.

– Ну вот и познакомились, – улыбнулся несколько натянуто Слизень и сделал широкий жест обеими руками одновременно, как будто предлагая Ше-Кентаро и незнакомцу в халате подойти друг к другу и пожать руки.

Человек в халате первым сделал шаг навстречу Ше-Кентаро.

– Насчет надписи на лбу – это, как вы понимаете, образное выражение. – Он протянул руку, и Ше-Кентаро почти автоматически пожал ее. – Тем не менее любая профессия накладывает отпечаток как на внешний облик человека, так и на его манеру разговаривать, особенности поведения, умение одеваться. – Он провел рукой сверху вниз вдоль своего туловища, как будто его костюм служил идеальным образцом для подражания. – При небольшом навыке и некоторых способностях, разумеется, все это нетрудно заметить. Что уж говорить о такой профессии, как твоя, уважаемый…

– Ше-Кентаро, – представился ловец. – Ону Ше-Кентаро.

– Рад. – Человек в халате поймал руку Ше-Кентаро и еще раз как следует тряхнул ее. – А я – си-ноор. Имя у меня, разумеется, есть, – улыбнулся глава общины просветленных, – но лучше, если ты будешь называть меня просто си-ноор.

– Хорошо, – согласился Ше-Кентаро. – Допустим, привратник по моему виду догадался, что я ловец. А как ты узнал, о чем мы тут разговаривали?

– Элементарно, друг мой, – улыбнулся си-ноор. Обхватив Ше-Кентаро за плечи, он мягко, но при этом весьма настойчиво повлек его в сторону открытой двери. – Если ты внимательно присмотришься, то непременно заметишь, что потолки в помещении высокие, следовательно, акустика хорошая. А если бы ты еще и внимательно прислушался, то обязательно обратил бы внимание на то, что, кроме нас, в храме никто не разговаривает.

Слизень шел чуть позади си-ноора и Ше-Кентаро и тихонько так про себя посмеивался. В свое время его так же, как Ону сейчас, несказанно удивило кажущееся непреодолимым противоречие между неподражаемо заурядным, совсем уж каким-то простецким внешним видом си-ноора и его мощным интеллектом, сумевшим поставить себе на службу не только неформальную логику, но и блестящую интуицию.

Следуя за си-ноором, Ше-Кентаро вошел в небольшую комнатку, заставленную мебелью так, что пробираться приходилось боком. Си-ноор ловко проскользнул между обтянутым искусственной кожей диваном, кадкой с тропическим деревом вах, которые одно время считалось модным держать дома, и невысокой тумбочкой, на которой двумя неровными стопками возвышались книги, большие и маленькие, в твердом переплете и в бумажной обложке, – скользнув взглядом по корешкам, Ше-Кентаро приметил две книжки недавно вошедшего в моду детективщика, – и уселся за старомодный двухтумбовый стол. Что было навалено на столе, перечислять не имеет смысла, достаточно сказать, что на какое-то время гости потеряли хозяина из виду, до тех пор пока, ловко работая обеими руками, он не расчистил крохотное оконце перед собой.

– Присаживайтесь, – си-ноор пальцем указал на диван. – В ногах, как говорится, правды нет. Хотя, на мой взгляд, данное высказывание лишено какого бы то ни было смысла – так, просто набор слов, служащий ленивому оправданием: мол, не я сам хочу присесть, а обстоятельства того требуют.

После такого приглашения у Ше-Кентаро появились серьезные сомнения, стоит ли его принимать. Слизень же не стал искать в длинной тираде си-ноора иного смысла, кроме как предложения присаживаться. Он тут же хлопнулся на диван, вольготно откинулся на спинку и положил ногу на ногу. Ону осторожно присел рядом с ним на краешек и, как прилежный ученик, сложил руки на коленях.

Си-ноор вытянул руки, положил их на стол и старательно переплел меж собой пальцы.

– Ну, что скажете, уважаемые?

Ше-Кентаро озадаченно хмыкнул: из того, что он слышал от Слизня, следовало, что как раз си-ноор должен сообщить им нечто чрезвычайно интересное. А барыга даже бровью не повел, ему-то манера общения си-ноора была давно знакома.

– Произошло еще одно убийство, – сказал Хази.

– Да, я знаю, – скорбно склонил голову си-ноор. – И я почти уверен, что оно не последнее.

– Кто бы сомневался, – криво усмехнулся Слизень.

– А надо бы! – вскинул голову си-ноор. – Именно покорность и молчаливое согласие, – пусть не одобрение, а всего лишь согласие, – с тем, что происходит вокруг, как раз и порождают моральных уродов и выродков, ищущих самоутверждения за счет чужих страданий!

Хази молча повел левой рукой в сторону и немного вверх – жест, весьма красноречивый: мол, я-то с тобой целиком и полностью согласен, да закавыка в том, что от нас двоих ничего не зависит, можно, конечно, наплевать на элементарный здравый смысл и взвалить на себя героическую миссию по изменению мира к лучшему, можно, кто бы спорил, беда лишь в том, что надорвешься быстро, а мир даже и не почешется, вот и получается, что та же живица для мира значит несравнимо больше, нежели два безвестных героя, павших в неравной битве со вселенской глупостью и косностью. Уф!… – на лице Хази появилось такое выражение, будто он и в самом деле произнес все это вслух, от начала до конца, ни разу не сбившись и не потеряв ход мысли.

– А ты это понимаешь? – Си-ноор посмотрел на Ше-Кентаро.

– Да, – не очень уверенно кивнул Ону.

В принципе, он понимал, о чем шла речь, и даже был согласен с замечанием си-ноора по поводу вырожденцев, но поддерживать главу общины просветленных сразу по всему спектру вопросов он пока не решался. В самом деле, нельзя же вот так, прямо в лоб спрашивать человека: на чьей ты стороне? – когда ему, может быть, вообще ни до кого нет дела! Но в таком случае получается, что он-то как раз и есть тот самый моральный урод, с которыми си-ноор предлагал бороться. Бороться или же просто не принимать их в расчет, предоставив возможность самим вымереть?… Нет, однако, такие сами по себе не вымрут. А значит… Значит, что-то с ними нужно делать?… Ше-Кентаро и сам поражался тому, сколько мыслей бродило у него в голове – и ведь не глупые по большей части мысли! Прежде, между прочим, подобного не отмечалось. Не иначе как дурь от благовонных палочек лишние извилины в мозгу проела.