Клиент - Джон Гришэм

Есть разные места, куда можно засунутьодиннадцатилетнего ребенка, не угодившего Системе. На данный момент по меньшеймере двадцать ее клиентов разбросаны по разным заведениям в разных концах штатаТеннесси. Старшему – шестнадцать. Все живут за высоким забором и под охраной.Раньше такие заведения называли трудовыми колониями, теперь – воспитательнымиучреждениями.

Если ему прикажут говорить, Марк обязательновзглянет на нее. И именно это не давало ей уснуть. Посоветовать ему открыть,где спрятан труп сенатора Бойетта, значило поставить под угрозу егобезопасность. Равно как и его матери с братом. Не те они люди, чтобы мгновенносняться с места. Рикки еще долгое время должен находиться в больнице. Любыемеры в соответствии с программой защиты свидетелей придется отложить до еговыздоровления. Дайанна будет изображать собой подсадную утку, если такая идеяпридет в голову Мальданно.

Было бы правильным, этичным и нравственнымпосоветовать ему все рассказать. И проще всего. Но вдруг с ним случится беда?Он на нее укажет пальцем. А если пострадают Рикки или Дайанна? Опять же она,адвокат, будет виновата.

Плохо иметь дело с детьми. Ты должен бытьбольше, чем просто юристом. Со взрослыми вы просто выкладываете все “за” и“против” каждого варианта. Вы советуете то или это. Вы слегка предсказываете,но не слишком. Потом говорите взрослому клиенту, что пришла пора решать, и наминутку выходите из комнаты. Вернувшись, вы получаете решение и дальшедействуете в соответствии с ним. Совсем иначе с детьми. Им не понять мудройадвокатской тактики. Их надо обнять и решить за них. Они напуганы и ищутдрузей.

Ей пришлось стольких держать за руку в залесуда. И утереть столь много слез!

Она представила себе эту сцену: огромныйпустой зал федерального суда в Новом Орлеане, двери заперты, возле них дваохранника; Марк на месте для свидетелей; Фолтригг во всем блеске, свободночувствующий себя на родной территории; судья в черной мантии. Он деликатен и,по всей вероятности, ненавидит Фолтригга, с которым вынужден постоянно иметьдело. Он, судья, спрашивает Марка, действительно ли тот отказался отвечать навопросы перед Большим жюри, собиравшимся в это же утро в зале неподалёку. Марк,глядя вверх на Его Честь, отвечает утвердительно. “Каков был первый вопрос”, –спрашивает судья Фолтригга. Тот вскакивает на ноги со своим блокнотом, весьнадутый от важности, как будто зал полон телекамер и фотоаппаратов. “Я спросилего, Ваша Честь, сказал ли ему Джером Клиффорд до самоубийства что-нибудь отеле сенатора Бойетта. И он отказался отвечать. Ваша Честь. Тогда я спросилего: не говорил ли ему Клиффорд, где спрятано тело сенатора Бойетта? И он сноваотказался отвечать. Ваша Честь”. Тогда судья наклоняется поближе к Марку. Безулыбки. Марк смотрит на своего адвоката. “Почему ты не ответил на эти вопросы?”– спрашивает судья. “Потому что не хочу”, – отвечает Марк, что, в общем-то,довольно смешно. Но никто даже не улыбается.

“Что ж, – говорит судья, – я приказываю тебеответить на эти вопросы перед Большим жюри. Ты понял меня, Марк? Я приказываютебе вернуться в комнату, где заседает Большое жюри, и ответить на все вопросымистера Фолтригга, ты понял, Марк?” Марк молчит и стоит неподвижно. Он несводит глаз со своего адвоката, которой доверял и которая сейчас сидит втридцати футах от него. “Что, если я не отвечу на эти вопросы?” – спрашивает оннаконец, и это выводит судью из себя. “У тебя нет выбора, молодой человек. Разя приказал, ты должен отвечать”. “А если я не буду?” – в ужасе спрашивает Марк.“Что ж, тогда я обвиню тебя в пренебрежении к суду и, возможно, упрячу тебя втюрьму, пока ты не передумаешь. На долгое время”, – ворчит судья.

Кошка потерлась о стул и напугала ее. Сценасуда исчезла. Она закрыла книгу и подошла к окну. Лучше всего было посоветоватьМарку соврать. Соврать один раз. В критический момент объяснить, что ДжеромКлиффорд не говорил ничего о Бойде Бойетте. Он свихнулся, был пьян и не в себе иничего путного не говорил. Кто может доказать обратное?

А Марк умел врать отменно.

* * *

Он проснулся в незнакомой комнате на мягкомматрасе под тяжелой грудой одеял. Тусклый свет лампы пробивался из коридорачерез приоткрытую дверь. Его потрепанные кроссовки стояли на стуле у двери, ноостальная одежда была на нем. Марк сдвинул одеяла на ноги, и кроватьзаскрипела. Он уставился на потолок и смутно припомнил, что сюда его привелиРеджи и мамаша Лав. Потом он вспомнил качели и чувство усталости.

Он медленно опустил ноги с кровати и сел накраю. Он помнил, как его с трудом вели по лестнице. Ситуация прояснялась. Онсел на стул и зашнуровал кроссовки. Половицы деревянного пола заскрипели, когдаон пошел к двери и открыл ее. В холле было тихо. В него выходили еще три двери,но все были закрыты. Он прошел к лестнице и на цыпочках, не спеша, спустилсявниз.

Его внимание привлек свет на кухне, и он пошелбыстрее. Часы на стене показывали два двадцать. Он вспомнил, что Реджи в домене живет, у нее квартира над гаражом. Мамаша Лав скорее всего крепко спитнаверху. Потому он перестал красться, а прошел через холл, открыл параднуюдверь и вышел на террасу, где увидел качели. Было прохладно и темно, хоть глазвыколи.

На какое-то мгновение ему стало стыдно за то,что уснул и его пришлось уложить спать в этом доме. Ему необходимо находиться вбольнице вместе с матерью, спать на той неудобной раскладушке и ждать, когдаРикки окончательно придет в себя и они смогут вернуться домой. Он решил, чтоРеджи позвонила Дайанне, так что мать скорее всего не беспокоится. Более того,она, вероятно, довольна, что он здесь, нормально ест и удобно спит. Матери –они такие.

По его подсчетам, он пропустил два дня вшколе. Сегодня уже четверг. Вчера на него в лифте напал человек с ножом, укоторого оказалась их семейная фотография. И за день до этого, во вторник, оннанял Реджи. А казалось, что по меньшей мере месяц прошел. А еще днем раньше, впонедельник, он проснулся, как все обычные мальчишки, и пошел в школу, даже неподозревая, что вскоре произойдет. В Мемфисе, наверное, миллион ребят, и емуникогда не понять, почему именно он оказался избранным для встречи с ДжеромомКлиффордом за минуты до того, как тот сунул дуло пистолета себе в рот.

Курение. В этом все дело. Вредно для здоровья.Что верно, то верно. Господь наказал его за то, что он наносит вред своемуорганизму. Черт! А что было бы, если бы его поймали с пивом?

На тротуаре появился силуэт человека, которыйна мгновение остановился перед домой мамаши Лав. Оранжевый огонек сигаретысветился перед его лицом. Потом он медленно направился дальше. Немногопоздновато для вечерних прогулок, подумал Марк.