Роковое золото Колчака - Анна Князева

– Сергей, к чему все эти вопросы?

– Подожди, Полина. – Сергей Дуло вновь обратился к старику Мохначеву: – Значит, рабочие нашли золото вблизи железнодорожной насыпи, после чего подались к старой каменоломне?

Помолчав, Иван Ильич тихо спросил:

– Зачем вам все это? Золото еще никому счастья не приносило.

– О чем вы? – заволновалась Полина. – При чем здесь золото?

Мохначев предостерегающе поднял руку:

– Ваш муж знает, о чем говорит. – Затем он осведомился у Дуло: – Когда вы об этом узнали?

– Как только прочитал материалы вашего дела.

– И вы поняли, что золотые слитки были в каменоломне?

– Тогда – да. Теперь где они?

– Там же, где были.

– Да что же это такое! – Полина вскочила со стула. – Почему я ничего об этом не знала?

Сергей Дуло продолжил:

– Вы утверждаете, что вы ничего оттуда не взяли и золото все еще находится там?

Иван Ильич ответил холодно и спокойно:

– Мне золото ни к чему. Слишком много несчастья оно принесло мне и моей семье.

– По вашему мнению, как золото попало в каменоломню? – Виктор Менюхов задал свой первый вопрос.

– После крушения эшелона к месту его падения согнали мужиков из Баклани. Их заставили собирать бруски в ледяной воде и таскать их на берег. Кто-то честно выполнял эту работу, а кто-то закапывал золото в песок и прятал под камни. Сами белочехи в ледяную воду не лезли. Спустя какое-то время оставшееся золото перенесли в каменоломню.

– Но почему его никто не забрал? – недоверчиво поинтересовался Сергей.

– Этого я не знаю. Хотя, если подумать… Те двое туда зачем-то пошли. Возможно, кто-то им рассказал.

Сергей достал телефон:

– Нужно сообщить об этом в полицию.

Юдин выслушал его с большим недоверием, но, после того как Иван Ильич в деталях рассказал ему, где нужно искать, сам отправился в каменоломню вместе с нарядом.

Ожидая звонка, Менюхов с Мохначевым оставались в номере Полины и Дуло. В течение двух часов они только перебрасывались между собой короткими фразами.

Через два часа позвонил Юдин.

– Ну что, Константин Михайлович? – тихо спросил Дуло. – Выслушав ответ, он выронил трубку.

– Что? – Полина на лету подхватила телефон.

– Они его нашли. Золото там… – Сергей перевел взгляд на Мохначева.

– Я же говорил, – удовлетворенно вздохнул тот.

– И все-таки, – Полина обеспокоенно взглянула на старика, – кто принес и повесил на мою дверную ручку ватрушки?

Сначала опешив, Мохначев смущенно потупился:

– Я.

– Отчего же вы это скрывали?

– Боялся, вы решите, что я за вами ухаживаю.

Уставившись на него, Сергей вдруг сказал:

– Не-е-е-ет, вы не краевед. Вы Робин Гуд! Или Мэри Поппинс! Как вам больше понравится. Оплатить операцию смертельно больному, послать инвалиду денег, повесить на дверь пакетик с ватрушками… – Он изменил тон: – Не забывайте, с вами будет разбираться полиция.

Иван Ильич поднялся со стула.

– Что ж, я готов. А сейчас… – Он посмотрел на Менюхова. – Я поеду к сестре. Мы так давно с ней не виделись.

«С чего все началось?» – спрашивал он себя без конца, осторожно пробираясь узкими улочками во влажных тревожных сумерках.

В Тренте – в семьдесят пятом? С убийства того мальчика, Симона? Или все-таки в девяностые – в Испании, Португалии, на Сицилии?

А возможно, уже позже – в Нюрнберге и Берлине – в десятом?

Откуда, из какой зловонной темной дыры поднялась на поверхность та ненависть, что теперь, казалось, носилась не видимая никем, кроме него, над этими сверкающими под ласковым солнцем лазоревыми водами? А вдруг он просто старый испуганный дурак, который видит страшные знаки там, где их нет? И замечает тайную угрозу даже в этом волшебном городе, так непохожем на сухую раскаленную твердь его родины? «Родина? – усмехнулся он. – Какая родина?» У таких, как он, ее не было уже тысячу с лишним лет. Думать, что она у тебя есть просто по праву рождения, – горькое и унизительное заблуждение. И вылечат от него быстрым и жестоким способом, выгнав, как вшивую собаку, за ворота дома, который ты считал отчим.

И вот теперь, зайдя за угол покрытого сероватой плесенью палаццо и, как всегда, в восторженном ошеломлении замерев перед прекраснейшей в мире лагуной, он твердил себе: «Не мягчеть душой, не расплываться мыслью, не пытаться слиться с этим великолепием. Помнить – опасность близко».

Но, Господь Всемогущий, как хотелось слиться и – укрыться в этой сияющей красоте! О Серениссима, дивная раковина, вынесенная прозрачной бирюзовой волной на Адриатический берег! Слияние в едином месте творения Божеского и человеческого. Воды – от Бога. И камня – возведенного человеческой рукой.

Он вздохнул и вновь свернул на узкую полоску набережной, тянувшейся вдоль канала, уходящего в глубь города. Ветер стих, и, как всегда в отсутствие движения воздуха с моря, от застоявшейся воды внизу стал подниматься тяжелый запах испарений. Он поскользнулся на гнилых отбросах, едва успел ухватиться за влажную стену дома. И вдруг… Вдруг где-то высоко, над почти смыкающимися над его головой стенами домов, раздался первый удар колокола. Он вздрогнул и на секунду замер, а там, в далеком лиловеющем небе, на этот первый раскат откликнулась вторая, а потом и третья звонница. Колокольный гул плыл над городом, словно опутывая его невидимой сетью, и он внезапно почувствовал, что стал ее заложником. Мелкой мушкой, попавшей в широко расставленную паутину. Зачем, зачем он так задержался в порту? До дома было еще далеко, а темнело здесь осенью мгновенно.

Можно, – размышлял он, – взять частную лодку на Гранд-канале, но кто мог бы поручиться, что его, с мешочком голкондских камней, только что с таким трудом выторгованных прямо в порту на вернувшихся на рассвете судах, не выкинут, обобранного, в зловонный канал? – Он скривил тонкий рот. – Так же, как никто не может дать гарантию, что его не подкараулят на одной из этих тесных улочек и не выбросят опять же в ту же черную маслянистую воду. Он решился – и сделал знак рукой. Тотчас от темной стены отделилась темная же тень и беззвучно, как призрак, подплыла к маленькой пристани у горбатого мостика, на котором он стоял.

– Куда нужно синьору? – негромко произнес хриплый голос.

Он назвал адрес, сердце испуганно дрогнуло: что-то скажет? Но лодочник в ответ лишь кивнул и, схватившись длинной жилистой рукой за столбик у пристани, дал ему возможность осторожно шагнуть в качающуюся лодку.