На пути "Тайфуна". А теперь на Запад - Александр Калмыков

Высланные вперед разведчики картину не прояснили. Они доложили, что постов не видно, в одном из домов явно кто-то есть, но кто, неясно. Из леса этот двор не просматривается.

– День сейчас короткий, а путь не близкий, – выдал я своим подчиненным новое откровение. – Надо побыстрее разведать и двигать дальше. Скажи, Василич, как думаешь, могут там быть партизаны?

– Да, пожалуй, они могли занять село. Но они бы тогда выставили везде дозоры. Вот что, идти на разведку лучше мне. Если там наши, то они меня знают. Ну а если фрицы, то я просто мирный житель, да еще и хорошо известный. Зря, что ли, я несколько недель на мельнице работал. Оружие с собой брать не буду. Если фрицы с ним поймают, расстреляют на месте.

Отпускать проводника не хотелось, но аргументы он привел железные. Лучше, чем Кабанов, с заданием действительно никто не справится.

– И еще. – Василич хитро подмигнул. – Возможно, придется вступить в бой, и ваших пленных лучше заранее высадить, чтобы не мешали. Тут недалече есть будочка у колхозного поля, вот там их и заприте. Оставите одного бойца, он будет и за сторожкой приглядывать, чтобы фрицы не утекли, и за дорогой следить.

Выбранная Леоновым пара бойцов выпихнула немцев и повела в указанном направлении, а он сам задержался поговорить с Василичем.

– У задней стены сторожки есть лаз, прикрытый соломой, – пояснил партизан, когда фрицы отошли подальше. – Место для наблюдения очень удобное, наши им часто пользовались, вот и сделали там потайной ход.

Больше Леонову ничего объяснять было не нужно, и он побежал выбирать место для наблюдения.

* * *

После того, как партизан растворился в лесу, мы его больше не видели, но это хорошо. Значит, те, в селе, тоже его не заметят. На часы я не смотрел, так как по опыту уже знал, что в таких случаях стрелки, даже секундная, практически останавливаются. Хорошо, что мудрый Авдеев вспомнил, что надо перекусить, и, открыв люк в капоте, достал горячие консервы, нагретые жаром двигателя.

Словно почуяв, что началась кормежка, из ниоткуда появился Леонов с одним из бойцов. Я махнул рукой, прерывая его доклад, и позволил накинуться на еду. Слегка утолив голод, он все-таки рассказал о подготовке к побегу. Связали Тедера не сильно, под предлогом того, что он ранен, и терять ценного пленника нежелательно. Место для секрета подобрали очень тщательно. Красноармеец Белов, оставшийся в засаде, боец опытный и хороший стрелок. Когда побегут оба фрица, то Белов подстрелит одного из них. Каждые пять минут часовой должен окликать пленных, а те обязаны тут же отвечать, под угрозой наказания. В общем, предусмотрено было все, и беспокоиться совершенно не о чем.

* * *

Но вот мы поели, и время опять потянулось медленно, пока совсем не остановилось, словно облака в безветренную погоду. Однако все когда-нибудь кончается, закончилось и наше ожидание. Как мы морально ни готовились к возможным неприятностям со стороны непонятных типов, сидевших в селе, но первый выстрел, прозвучавший оттуда, был совершенно неожиданным.

Все сразу же кинулись к машине. Капризная допотопная техника завелась с полпинка, и вскоре мы мчались, подпрыгивая на кочках, с ужасающей скоростью двадцать километров в час, не остановившись даже для того, чтобы подобрать нашего дозорного, следившего за селом. Как мы ни торопились, но когда я подрулил к нужной избе, бой уже закончился. Во дворе валялось несколько немецких трупов, лежащих на темно-буром от крови снегу. Лишь одна из фигур шевелилась, подавая признаки жизни. Бедная лошадь, пострадавшая от шальной пули, взбесилась от боли и становилась на дыбы, пытаясь копытами убить невидимого обидчика, причинявшего ей сильнейшую боль.

Наш Василич сидел на земле, осторожно придерживая правую руку, но выглядел живым и практически здоровым.

Опытные бойцы в приказах практически не нуждались и быстро разбежались во все стороны. Убедившись, что все чисто, они начали потрошить немцев и оказывать первую помощь Кабанову. Смертельно раненного немца прикончили штыком, чтобы не тратить зря патроны, но подходить к лошади было слишком опасно, и ее пристрелили.

К обычному набору трофеев – патронам, мылу, сигаретам и сухпайкам, на этот раз добавили лошадиную ногу, чему мы были несказанно рады. Сейчас даже конина считается вкуснейшим и полезнейшим деликатесом – как-никак свежее мясо. Жаль только, что «ганомаг» не резиновый. Хотелось бы забрать всю тушу, но класть ее некуда, да и времени на разделку нет.

Посадив за руль ординарца, я пристроился в десантном отсеке, чтобы спокойно выслушать рассказ партизана. Дождавшись, пока ему протянут раскуренную сигарету, он начал свое повествование:

– Пробрался я по околицам. Постов не видно, но кто их знает. Мест, где можно спрятаться, здесь ой как много. Поэтому крадусь осторожно, с оглядкой. Ну, подошел уже к той самой избе, у которой из трубы дымок идет. Во дворе стоит повозка, но не германского образца, а обычная крестьянская. Немцы много таких реквизировали, и по ней принадлежность ее хозяев не определить. Если подождать часок-другой, то все выяснится. Лошадь не распрягли и оставили на улице, она овес из торбы жует, значит, собираются скоро уезжать. Да и по нужде кто-нибудь да выйдет.

– Это не факт, – заметил Авдеев, который участвовал в зачистке избы от трофеев. – Когда немцы занимают дом только временно, то при таком морозе они себя лишней ходьбой на улицу не утруждают.

– Верно говоришь, – согласился партизан, знающий о быте немцев гораздо больше, чем мы. – А ждать целый час мы не можем. Я уже стал прикидывать, как бы к окошку подобраться, и тут послышались крики. Думаю, часовой делал обход и заметил свежие следы на снегу. Ну точно, вот он прибежал и орет про «партизанен». Итак, задача выполнена, кто в селе, я установил, да вот только вернуться назад затруднительно. Фрицы вон какие нервные попались – сначала стрельнут, а уже потом будут обыскивать и допрашивать. Ну, мое счастье, во дворе снег вытоптан, и я шмыгнул в большой сарай. Думаю, увидят, что следы обрываются, и решат, что я убежал. Оглядел свое укрытие. Там раньше, видимо, телега стояла и сено хранилось, но сейчас пусто. Ворота изнутри закрыты на засов, но дверца не заперта. Что хорошо, и щели в стенах имеются. Маленькие, но часть двора видно. Я успел увидеть, как прибежал часовой. К нему из дома еще несколько человек выскочило, и все с винтовками. Покричали немного, походили вокруг, но быстро успокоились и вернулись в избу. Успел примерно подсчитать их. Фрицев штук пять и все с оружием, а у меня только нож. Выходить драться глупо, бежать опасно, сразу заметят. И вот сижу я в сарае и думаю, как вы без меня в расположение бригады попадете, если меня поймают. Немчура-то уезжать не спешит, у них там обед варится. Я даже в сарае чую, как вкусно пахнет. Сижу, стараясь не шевелиться, и слышу, как сердце бьется. Кажется, каждый удар длится целую минуту.

Но вот германцы поели и, похоже, начали собираться. Мне видно в щель, как они заходили туда-сюда. Я уже начал надеяться, что пронесло, и тут как назло один немец все-таки решил проверить, что находится в сарае. Что тут может быть интересного, право не знаю. Только сено, но они явно не его ищут. Карабин фриц закинул за плечо, видно не планировал ни с кем встретиться. Дальше просто. Он обо мне не знает, и глаза к темноте не привыкли. Только немец вошел в сарай и шагнул поглубже в тень, как я ему заткнул рот и ножом по горлу. Закричать он не успел. Тихонько, чтобы ничего не звякнуло, положил его на землю, осторожно снял карабин и опять прильнул к смотровой щели. Вроде не заметили. Теперь у меня есть винтовка, а значит, можно принимать бой. Правда, когда я немца обыскал, то оказалось, что патроны у него лишь те, что в магазине. Ни одного подсумка нет, в карманах только сигареты. Дальше думаю: ждать, пока его хватятся, смысла нет. Лучше стрелять в них сразу, пока они не настороже. Я аккуратно пристроился у двери и жду, пока кто-нибудь появится. Только приготовился, а фриц уже тут как тут – стоит напротив меня и как будто специально ждет. Ну, с такого расстояния промахнуться невозможно. Маузером я пользоваться умею, и… бумс. Одна пуля – один труп.