Война за веру - Марик Лернер

Светлая говорила еще с акцентом и нередко затрудняясь строить фразу, однако произносила четко выверенные рифмованные строчки, как не смог бы ни один чужак. К тому же в словах тех звучала полная убежденность в собственной правоте и стопроцентная искренность. Ничего кардинально нового она не произносила. Идея Всевышнего давно всем известна, но в ее речах он обретал некие четкие черты. Фактически речь не шла о новой религии, всего лишь возрождении уже существующих понятий. «Не поступай несправедливо с другими», «будь честен в имущественных отношениях и не обманывай наивного», «не продавай вещь, скрывая недостатки», «не убивай во гневе», «накорми голодного», «помоги больному», «спаси невинного и защити слабого».

Разве есть что возразить на такие слова?

А на это: «Пять пороков являются преградами на пути к совершенствованию. Гнев, алчность, зависть и похоть. Но хуже всего — эгоизм». Или на это: «Пять великих добродетелей человека — вера, сострадание, мужество, любовь и желание познавать».

Слушатели появились практически сразу, а девушка упорно приходила каждую неделю, если отпускали из обители старшие. Из месяца в месяц, из года в год. Толпа становилась все больше, и хотя иные отсеивались, но другие оставались, а число их росло. Илак тоже пришел раз, потом второй и принялся записывать изречения. Однажды он попался на глаза Фенеку с табличкой. Чтоб сберечь дорогую бумагу, записи почти всегда делали на доске, покрытой толстым слоем воска, и лишь затем переносили текст набело.

Хозяин потребовал все. Внимательно изучил и хмыкнул.

— Евангелие кропаешь? В апостолы метишь?

И снова Илак не понял. Койне Фенек не знал, но «благая весть» и «ученик» явно прозвучали неслучайно.

— Простите?

— Ты ж от себя добавляешь!

— Я включаю в свой рассказ те вещи, которые принесут пользу, — сказал осторожно, не улавливая, чего от него хотят.

— Хорошо, — после паузы согласился господин, — можешь продолжать. При одном условии. Вот это, — ткнул пальцем, — вот это и вообще нечто похожее можешь оставить для себя. Мне будешь приносить копию без словоблудия.

— Почему?!

— «Посмотрела горящим взглядом», «готовы целовать пыль под ее ногами» и прочее является твоим эмоциональным отношением и не больше. Мне требуются факты, а не поэзия. Четко зафиксируешь сказанное. Причем обе стороны, если обращаются с вопросом или подковырками. Желательно с именем обращающегося.

Это Илак прекрасно понял. Не все относились к проповеди доброжелательно. Ведь она повторяла постоянно: «Кроме Ylim нет других богов». Все прочие в лучшем случае становились его созданием, если не слугами. Далеко не каждому такое по душе. Семейные божки у любого в доме. И верят им больше прочих. Лучше знать врагов. Фенек неслучайно держал во время ее посещения города парочку телохранителей рядом. «Береженого бог бережет», — сказал как-то, скалясь, когда Светлая напомнила, что жрицу не посмеют тронуть.

— А ты веришь в Единого? — сам себе удивляясь, потребовал тогда Илак.

В доме у хозяина регулярно проходили религиозные собрания и молитвы, на которых тот не всегда присутствовал, но всячески поддерживал. Лампа отнюдь не одобряла этого, пусть прямо и не проявляла неудовольствия. Она была чрезвычайно практичной и волевой женщиной, имеющей на все мнение и не стесняющаяся его высказывать. На побережье такое поведение посчитали бы верхом непристойности, да и в горах не особо одобряли прилюдные высказывания не по хозяйству. Фенек это терпел. Когда требовалось, он мог настоять на своем. Даже бить излишне своевольную жену ни разу не стал, что крайне удивляло всех.

— Я верю, — сказал господин, ничуть не удивившись, — в существование Творца, создавшего этот мир и все, в нем находящееся. Он дал разумным существам…

Илак принял оговорку — не только людям.

— …свободу воли. А раз позволил решать сам, то просить его все равно о чем, принося жертву или иначе, бесполезно. Не откликнется. Мы для него не больше муравьев, суетящихся под ногами. Твоя посмертная судьба решится уже потом в зависимости от деяний. Что перевесит, положительное или отрицательное. Но в этом мире мы решаем, какой шаг совершить. Для этого и нужна мораль и божественные законы. Иначе все дозволено. Дал их Единый или Светлая придумала сама — не важно. Главное, вбить их в головы. Одинаковые для всех, а не что полезно мне — хорошо. В это я верю.

В открытых воротах показался Фенек с молодой жрицей. Илак вскочил, как и остальные ждавшие. Они подались вперед и тут же остановились, когда Светлая подняла руку.

— Кроме Единого, нет иных богов, — сказала она вроде бы негромко, но слышали все присутствующие. Это было нечто из фокусов жриц, и прежде такого не делала. — Я рада видеть следующих праведным путем. Приветствую всех друзей и благословляю готовых услышать. Обращайтесь и отвечу.

— Ты носишь на одежде и теле знак Танит, а говоришь о Едином! — крикнули из толпы.

— Ylim Един, — произнесла она, не задумываясь ни на миг. — Он есть Истина, Бессмертный и Нерожденный. Никто не способен назвать всех его имен, потому что произносятся на разных языках. Он не рожден от матери и отца, не имеет пола. Он чистый, нескончаемый Свет. Верующие могут называть его разными именами, но первое и главное — Творец всего сущего.

— И в чем твоя вера?

— Религия не дырявая одежда, не пятна грязи на теле. — Она опять заговорила рифмованными строчками, и Илак старательно записывал. — Религия не ношение серег. Будь чистым среди замаранного мира, так найдешь путь.

— Я простой человек, госпожа, — сказал пожилой купец.

Такие не бывают простыми, а очень себе на уме. Платок на шее, который используют для закрывания рта от пыли в пути, у него с рисунком рода издег, живущего далеко на западе. Не случайно пришел.

— Поясни, о чем говоришь.

— Признай не на словах, а в душе Единого, откажись от почитания идолов.

В толпе кто-то ахнул. Лишь на первый взгляд простое условие. Учение ломало разделение, унаследованное от древнейших времен. Кланы, роды и племена становились одним целым.

— Это первый шаг для перестройки себя. Человек, обратившийся к Ylim, взирает на всех как на равных. Ему не важно, мужчина или женщина, какого цвета кожа. Ведь в жилах любого течет кровь, а не молоко. Ветер одинаково овевает нищего и императора. Все люди имеют равные права, и никто не выше другого от рождения. Рано или поздно смерть приходит к каждому. И он ложится в могилу независимо от количества имущества, принадлежащего при жизни, в одном саване. Все приходят и уходят. Все мы дети одного отца — Единого Творца всего Сущего. Твоя душа принадлежит Ylim. Умерщвлять плоть не требуется и отказываться от радостей тоже. Здоровое тело необходимое условие для постижения бога. Стать верующим не означает забросить житейские заботы. Гораздо важнее день за днем исполнять предписанное.

Фенек нечто произнес. Не вслух. Илак умел читать по губам, о чем никому не говорил. Если б не навострился в детстве, общаясь с плохо слышащим господином, никогда б не стал вилликом. Смышленый мальчишка тому пришелся по душе, и начал лично учить. Об этом он, попав в Мавретан, никому не рассказывал, да и прежде мало кто был в курсе. Очень полезная вещь. Иногда говорят о тебе или не для твоих ушей. Вот и сейчас хозяин не на публику, а для себя нечто пробормотал. «Проповедь с горы», или «Горная». Хорошее название, черканул на дощечке, чтоб не забыть.