Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции - Лин фон Паль

29 ноября вечером студенты собрались в Лазенках, в парке, недалеко от дворца. Командиры приказали своим полкам вооружаться. Заговорщик Высоцкий повел свой отряд на Бельведер, но Константин из дворца ускользнул и бежал из Варшавы. В это же время польские повстанцы разоружили русские полки. Столица перешла в руки восставших. Польская армия разделилась на тех, кто присоединился к восстанию, и тех, кто сохранил верность Константину. Сам Константин своим поведением демонстрировал, что не желает кровопролития. Он договорился с парламентерами, что не будет использовать против поляков литовский корпус, даже позволил польским частям покинуть русскую армию, отошел за Вислу, а потом и совсем за пределы Польши. На какое-то время полякам показалось, что они победили.

Днем 30 ноября в столице был созван административный совет, часть его членов заменили революционно настроенными министрами. Но почти сразу в недрах этого совета начались разногласия: радикалы хотели всенародного восстания и воссоединения всех разделенных между Австрией, Пруссией и Россией польских территорий, консерваторы желали вернуть конституцию 1815 года и заключить сделку с Николаем. Сформированное 4 декабря временное правительство оказалось консервативным. Генерал Хлопицкий объявил себя диктатором, управляющим от имени конституционного монарха (то есть Николая). Сам Николай пребывал в панике и срочно собирал войска. Хлопицкий начал переговоры с Петербургом, надеясь все уладить миром. Переговоры ни к чему не привели, посольство Езерского ничего не выторговало. Хлопицкого сместили с его диктаторского поста, а управление войсками передали Радзивиллу. 25 января 1831 года сейм объявил не только о низложении Николая с польского престола, но и о запрете Романовым хоть когда-нибудь восходить на него. Это было, по сути, объявление войны.

Полякам за короткое время удалось собрать войско примерно в 80 000 человек. В его состав входили не только регулярные части, но и добровольцы, и, хотя они были практически не обучены и плохо вооружены, это все равно была большая военная сила. Русским пришлось собирать войско по всей империи, из мест дислокации отдельных полков. Конечно, в общей массе оно превосходило силы поляков, но сбор занял около четырех месяцев. Дибич думал решить войну массированным наступлением и сразу разгромить противника. Не получилось. Обозы отстали, части потеряли друг с другом связь, восставшим удалось одержать победу в первом бою при Сточеке. Но Дибич шел на Варшаву. Поляки встали на его пути и укрепились под Гроховом. 25 февраля армии сошлись. Бой был тяжелым и кровопролитным. С обеих сторон погибло 20 000—22 000 человек. Восставшие отошли к Варшаве и приготовились оборонять столицу. Дибич штурмовать Варшаву не решился, он стал отвоевывать перешедшие к восставшим крепости. А сейм призвал сограждан к восстанию по всей Польше.

И вспыхнули восстания. Особенно массовыми они были в Подолии, Литве и на Волыни. Организовывались партизанские отряды. Целыми районами восставали крестьяне. Часто они были практически безоружными, использовали косы, вилы и прочий сельскохозяйственный инвентарь. Русская армия в это время сражалась против польской. В мае, в битве при Остоженках, поляки потерпели крупное поражение. Но сдаваться они не собирались. Русские солдаты тоже были измотаны, в армии началась эпидемия холеры, от которой в начале июня умер и сам Дибич. Но к середине лета армии удалось подавить мятежные войска и крестьянские бунты практически во всей Литве и на Волыни.

25 июня главнокомандующим был назначен граф Паскевич, которого Николай отправил на штурм Варшавы.

15 августа русская армия перешла Вислу, и тут же в Варшаве вспыхнул мятеж. Еще в июне в городе были схвачены русские шпионы (все лица высокопоставленные) и предатели, их поместили в Королевский замок и другие тюрьмы. Толпа возмущенных горожан сбила запоры, вытащила пленников и убила всех до одного. Коменданту едва удалось справиться с этим бунтом. 19 августа к Варшаве подошли русские части и началась осада, а 6 сентября состоялся первый штурм. Осажденные продержались два дня. Город был истерзан постоянными артобстрелами и залит кровью. Утром 8 сентября Варшава сдалась.

К концу октября восстание было подавлено по всему Царству Польскому. Николай извлек выводы из польского бунта. С восставшими он поступил так же, как с декабристами, – рассажал по тюрьмам, отправил на каторгу и в сибирскую ссылку. Многим полякам удалось бежать в соседние страны, в основном их прибежищем стала Франция.

Но самым тяжелым последствием восстания стало изменение статуса Царства Польского: оно стало частью русского государства и подчинялось теперь тем же законам, что и остальная Россия. Что это означало для поляков, вряд ли следует объяснять. Полное порабощение. И русским это решение Николая тоже не сулило ничего хорошего: Россия получила вечный источник бунта, потому что польский менталитет не позволял смириться с порабощением. Поляки пели «еще Польска не сгинела» и набирались сил для новых восстаний…

В России на польские события наложились две эпидемии, и они вызвали у населения гораздо больше страхов и толков, чем объявленная императором «польская зараза».

Первое несчастье случилось в южном Севастополе, куда приходили задействованные в очередной войне с турками эскадры. Прибывающие с фронта солдаты и моряки приносили на родину чумную заразу. И с лета 1828 года вспышки чумы начались по всему югу России. Поскольку Севастополь считался городом стратегического значения, в нем сразу же ввели карантин. Поначалу это были обычные заставы, контролировавшие приток и отток населения. Посты стояли больше для формальности, потому что никакой особенной роли в предотвращении эпидемии не играли. Но летом 1829 года карантинные меры были усилены: теперь караульные не просто смотрели, чтобы в город не проехали заведомо больные, но попросту помещали всех въезжающих в город в карантин на 2–3 недели.

Разумеется, эта мера сработала на сто процентов: крестьяне стали избегать поездок в Севастополь, а вместе с крестьянами сразу оскудел севастопольский рынок, и запасы продовольствия стали стремительно истощаться. В самом городе любому заболевшему простой простудой тоже грозил карантин. Госпитали, куда отправляли всех без разбора, были переполнены и сами стали рассадниками болезней. Чиновники, отвечавшие за карантинную службу, замечательно обогащались: за определенную мзду карантина можно было избежать (возможно, даже имея все признаки чумы). Такая «чудесная» организация противочумных мер тяжелее всего ударила по беднякам, которые стали умирать и от заразы, и от голода. Вымирание Севастополя встревожило Петербург, послали комиссию. Комиссия вскрыла мздоимство. Тут же в полном составе она была отозвана, а карантин еще больше ужесточен.