Три церкви - Ованес Азнаурян

Ты ходишь, ходишь в надежде, что кого-нибудь обязательно встретишь или что-нибудь обязательно случится…

Аристакес никого не хотел видеть. Вернее, хотел видеть только одного человека – Беллу. Он понимал, что без Беллы у него уже ничего не получится. Без Беллы он – абсолютный неудачник. Он неудачник без Анны, неудачник без Тины, неудачник без Беллы… Только эти три женщины бросили его (остальных бросал он). Только этих трех женщин он любил по-настоящему. Только без этих женщин у Аристакеса создавалось твердое убеждение, что миры все же периодически рушатся, что периодически рождаются и исчезают галактики и звезды, что периодически рушится жизнь, и от этого никуда не деться.

В тот день Аристакес написал Белле последнюю эсэмэску. Он слал их ей раз в неделю, зная, что она не ответит. Последняя была следующего содержания: «Когда-нибудь комету назовут твоим именем, а астероид – моим. И когда астрономы будут удивляться, почему они не встречаются, не сталкиваются никогда на Небесах, им кто-нибудь обязательно объяснит: потому что они когда-то встретились на Земле».

Белла так и не вернулась к нему. Только однажды она ответила ему эсэмэской, в которой посоветовала зайти в кафе «Ретро» и забрать забытый там дневник. Беллу Аристакес больше не интересовал. Она его «уволила» из своей жизни, как шеф уволил его из журнала. Ведь Аристакес не выполнил поручения. С конца мая он начал выпивать, а потом и вовсе превратился в законченного алкоголика. В последних числах июня 2015 года его видели на многотысячных митингах против повышения тарифов на электроэнергию, держащим вместе с другом Ваагом – известным общественным деятелем-оппозиционером – плакат «Я БЕСПАРТИЙНЫЙ!». А 31 августа того же года Аристакес вышел из дома и не вернулся.

Потом пошли дожди, похолодало, наступила осень; листья пожелтели, подул ветер и сорвал их; дожди все шли и шли, в парках сжигали опавшие листья, собранные в кучи, и на качелях уже никто не качался.

Пришла осень. Долгая, всегда печальная, всегда мокрая от слез. Зонтики успевали высохнуть только ночью, а слезы не высыхали никогда. Такой была осень 2015 года…

И, может, кто-то и заметил, что у входа в ресторан «Кактус», рядом с остановкой на Проспекте в Ереване, в декабре 2015 года года лежал под деревом пьяный человек. У него были седые волосы, хотя и лицо его было еще не совсем старое. Был он в старых брюках, потрепанных грязных туфлях, грязной рубашке. Человек этот лежал под деревом напротив ресторана «Кактус» и спал, однако не видя снов. Рядом с ним лежала такая же, как и он сам, бездомная собака. Вскоре пошел снег, мелкий, колючий, и задул ветер.

Прохожие подняли воротники, опустили головы, ссутулились; прищурив от снега глаза, пошли быстрее. Быстро белел асфальт, автомобили не успевали плавить снег. Уже начинало темнеть.

К остановке причалил автобус, грязный, с синим дымком выхлопов, отчаянно рокочущий. Люди на остановке зашевелились и сошли с тротуара – скорее в теплое, согретое человеческим дыханием чрево нетерпеливо рокочущего. Когда пошел снег, в их ожидающих глазах, высматривающих вдали грязно-желтый автобус, появилась безнадежность…

Двери с шипением закрылись, автобус еще раз грозно зарычал и отъехал, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. А вообще из-за снега машины ехали очень медленно, и лишь отчаянно работали «дворники» (туда-сюда, туда-сюда). Тем же, кто на остановке ждал троллейбуса или другого номера автобуса, становилось ясно, что не попасть им домой до темноты. В руках у них были тяжелые сумки, авоськи. Желание скорее попасть в теплоту дома и сбросить пальто и шубы, от которых давно ломило спину, постепенно угасало и остывало по мере того, как усиливались ветер и снег. Было уже шесть тридцать вечера – конец трудового дня.

Аристакес, который лежал под деревом у «Кактуса» и которого разбудил снег, теперь пошел по Проспекту вверх, вплоть до Оперы. На площади Оперы он сел прямо на снег и заплакал – такая маленькая черная точка в центре большого белого круга площади, если смотреть сверху…

Человек – это вообще всегда центр какого-нибудь круга.

Говорят, Аристакес покинул Ереван через «восточные ворота», как некоторые называли мост по дороге в зоопарк и Ботанический сад, и исчез окончательно. Где он, до сих пор не знает никто и вряд ли когда-нибудь узнает.

Мысли же Беллы весной 2015 года были заняты исключительно организацией Международной туристической выставки. В частности, ее интересовала одна презентация, на которую она должна была обратить особое внимание по просьбе своей старшей подруги Ванды. Речь шла о презентации фундаментальной книги мужа Ванды Мамикона, двоюродного брата Аристакеса. Книга, вышедшая на трех языках, называлась «Храмы Армении и Арцаха». Мамикон, закончив книгу о храмах Армении, предпринял экспедицию, или, можно даже сказать, паломничество в Арцах, сосчитал и описал все тамошние церкви и монастыри. Книга должна была стать главным событием среди мероприятий апреля 2015 года и действительно стала им, за книгу эту Мамикона наградили высшей государственной наградой. На презентацию книги Мамикона пришли все: Ванда, ее сын Даниэль, который стал тогда уже двадцатипятилетним молодым человеком, главный спонсор-организатор выставки олигарх Ваграм, или Вангр, как все его называли, его друг, бывший полковник, старик Шаварш Багратович Киракосян со своей женой Луизой, двоюродные сестры Мамикона Лора и Эва со своей матерью Кларой – монахиней Шушаник, бывшие депутаты Национального собрания Размик Азатян и Нельсон, Аршо с семьей, сильно постаревшие Вардан и Ашхен, приехавшие из Дзорка; присутствовали и родители Мамикона, которые никогда не верили, что из их сына, «эш Мамикона» выйдет толк, – влиятельный Рафик и уже очень старая Норетта. Кстати, на этой презентации выступил и знаменитый Квартет имени Комитаса, к первой скрипке которого Белла и ходила в январе в Консерваторию, чтоб ангажировать квартет. Не было только гениального инженера Аво Оганнисяна и Аристакеса…

В тот апрельский жаркий день презентацию книги Мамикона «Храмы Армении и Арцаха» открыл новый, совсем молодой тер-тер церкви Святого Григория Просветителя, сына Анака из парфянской династии Сурен-Пахлавов, ветви царского дома Аршакидов, убийцы отца царя Трдата Святого – Хосрова Великого…

Этот сорокaдвухлетний человек, которого и человеком-то теперь назвать нельзя. Весь сгорбленный, рано, не по летам поседевший, небритый, в грязных лохмотьях, со стекающей в уголках рта слюной и с остекленевшими глазами, смотрящими в одну точку.

Когда-то, наверное, у него было все: семья, дом, работа, друзья, знакомые… Теперь ничего этого уже не было.

Все ушло, исчезло куда-то, как будто и не было никогда, да он и не вспоминал теперь, что у него было. Зачем? Главное заключалось в том, что ему теперь ничего не нужно было… Да… так бывает иногда в жизни: когда тебе ничего не нужно. И может, в этом тоже есть смысл – когда нет никакого смысла. Тогда человек просто становится даже не животным – растением, не сознающим, зачем он еще живет на этом свете.

Когда-то горевшие каким-то особым пламенем и сверкающие блеском глаза его потухли теперь, ибо мысли, некогда удивляющие окружающих своей остротой, стремительностью, куда-то исчезли; да в них, в мыслях этих, и не было никакой надобности теперь: ведь он, человек этот, ничего не делал. Только сидел весь день, тупо смотря перед собой в одну точку, потом вставал и ложился в постель. Трудно сказать, думал ли этот человек вообще, вспоминал что-нибудь из своей прошлой человеческой жизни или нет. Наверное, нет, иначе глаза бы не были потухшими… Мысль была бы в них! А так – ничего. Теперь он только ел и спал.