Лагерный пахан - Владимир Колычев

Хата небольшая, квадратов двадцать, вдоль стен по всему периметру сваренные из железок шконки в три яруса, почти все застелены, за исключением одной – на третьем этаже возле вонючего дючка. Туда даже скатку бросить западло. За столом основные – три разрисованных типа, в карты на интерес режутся. До Трофима как бы и дела нет.

Но у Трофима было до них дело. Он молча, исподлобья всматривался в них, определяя, кто из них центровой. Но, судя по тому, что между ними наблюдалось равноправие, смотрящего среди них не было. Ширма на угловой шконке задвинута, похоже, за ней сейчас и парится пахан.

– Здорово, братва, – веско роняя слова, заговорил Трофим.

– Здоровее видали, – не поворачивая к нему голову, буркнул молодой еще парень с татуированным жуком между большим и указательным пальцем.

Такие наколки могут наносить воры-карманники. Впрочем, Трофима сейчас мало волновало, кем был на воле этот пацан. Главное, что он представляет из себя сейчас. Судя по всему, он дурно воспитан.

– Как живете здесь, братва? – угрожающе глядя на него, спросил Трофим. – Как грев на общак поступает? Как дорога налажена?

Уверенность в голосе и тема, которую он поднял, заставили блатных обратить на него пристальное внимание.

– А ты кто такой? – настороженно спросил среднего роста и прочной конструкции паренек с глазами сильного и уверенного в себе человека.

Не совсем затянувшиеся шрамы на носу и над правой бровью свидетельствовали о его недавнем общении с ножом или еще чем-то острым.

– Трофим я, из Чернопольска. Должны были слышать, – с уверенностью сказал Трофим.

– Да что-то слышали, – не совсем уважительно сказал узкоглазый верзила с длинными худыми руками.

Взгляд мутный, въедливый, как соляная кислота. Трофиму казалось, что если плюнуть в них, то они сначала зашипят, а затем и задымятся.

– И что дальше? – пренебрежительно спросил парень с наколкой щипача.

Но Трофим и в упор его не замечал. Казалось, он потерял всякий интерес к блатной троице. И обычных обитателей камеры не замечал. Все внимание на угловой шконарь.

Он ждал, когда смотрящий соизволит показать свой лик. Местный пахан не уважал людей, не уважал понятия. Он лично должен был встретить новичка, поговорить с ним, показать ему место. А он и рыла не кажет… Возможно, он спал в тот момент, когда Трофим заехал на хату. Но его должны были разбудить, а если этого не сделали – значит, фуфловый он смотрящий, значит, гнать его нужно отсюда помойной метлой…

Трофим ждал минуты две, но так ничего и не дождался. Тогда он бросил свою скатку и сумку на шконку, где испуганно жался к стене какой-то прыщавый юнец, стремительно сам подошел к «углу», резким озлобленным движением сорвал занавес.

Он здорово рисковал. Не окажись за ширмой человека, вся хата подняла бы его на смех. Но человек был. И какой…

На Трофима свирепо смотрел необыкновенно крупных габаритов и невероятной плотности мужичина с мощным, словно выточенным из слоновой кости лицом. Медный лоб, гранитный нос, чугунный подбородок. Трофим почувствовал, как разжались его кулаки. Даже будь у него на пальцах кастет с острыми шипами, это не вернуло бы ему уверенности. Бросаться на такого с кулаками – все равно что сойтись в рукопашной с бронированным танком…

– Чего уставился? – на удивление тонким и высоким голосом спросил смотрящий.

Как будто баба с ним заговорила. Трофим не смог сдержать усмешки, что вывело детину из себя.

– Ты чо лыбишься, удод?

Он вскочил со шконки, пытаясь схватить Трофима за шиворот. Но тот вовремя отпрыгнул назад. Основные за столом ухмылялись в преддверии потрясного зрелища. По сравнению с камерным паханом Трофим мог показаться карликом, которого можно посадить на одну ладонь, а другой прихлопнуть.

– За базар ответишь, – хищно прошипел Трофим.

Но детина лишь ухмыльнулся.

Трофим понял, что смотрящий в этой камере признает только авторитет своих кулаков. Наверняка никто из законных воров не ставил его на это место. Но за ним сила, и ему плевать на воровские постановы. Он беспредельщик, но ему вполне по силам вбить авторитет Трофима вместе с ним самим, да по самые уши… Уж не кум ли ему камеру с таким буйволом удружил?

– Я тебя ща урою, морда!

Детина вроде бы небрежно выбросил руку вперед. Но так быстро, что Трофим не успел закрыться. И ударил так сильно, что глаза едва не поменялись местами. Голова на какой-то момент превратилась в лопнувший калейдоскоп, пол, казалось, прогнулся под ногами. Трофим потерял равновесие; цепляясь руками за железные уголки шконок, успел восстановить его до того, как амбал размахнулся для следующего удара.

На этот раз замах был, что называется, из-за уха. Силы в руке немерено, кулак что чугунное ядро. Пропусти Трофим такой удар, он бы точно слетел бы с копыт. Но ему повезло. Амбал споткнулся, пока брал поправку на свою оплошность, Трофим успел вытащить нож из рукава… Другого выхода у него не оставалось. К тому же он имел полное право кровью спросить за нефильтрованные слова в свой адрес. И смотрящий по тюрьме его не осудит. Эх, дожить бы до встречи с ним…

Он метнул пику на расстояние, и та вонзилась амбалу в пах, пробив мочевой пузырь. Но это не остановило его. Несколько мгновений он стоял, оторопело глядя на рукоять кнопаря, затем взвыл страшной сиреной, хотел вытащить этот нож, чтобы с ним наброситься на Трофима. Но тот не зевал. Воспользовавшись замешательством противника, он упал ему в ноги, провел известный ему прием, который опрокинул озверевшего здоровяка на спину. В падении тот ударился головой об угол шконки, но, казалось, даже не почувствовал удара – как будто поперечины были сделаны не из прочного железа, а из хлипкой фольги. Но, видимо, сам Трофим оказался крепче железа, поэтому амбал не смог скинуть его с себя. Зато он смог выдернуть нож из раны, нанести несколько ударов, решивших исход поединка…

Теряя сознание, амбал так сжал его в своих медвежьих объятиях, что у Трофима едва не лопнула голова.

Противник затих, и Трофим смог подняться на ноги. Покачиваясь, с окровавленным ножом в руке, он люто смотрел на блатную троицу.

– Эй, братан, ты чего? – напуганно встрепенулся парень со шрамом.

– Ша! Твой братан сейчас в овраге лошадь доедает!

– Ты это, извини, что не признали, – заискивающе проблеял верзила.

– Не знаю, – пожал плечами Трофим. – Я еще посмотрю, что вы за люди такие… Если вы люди, а не шваль подзаборная… Вот кто ты такой?

Верзила не успел ответить. Отворилась дверь, и камеру заполнили внушительного вида дяденьки в ментовском камуфляже. Им достаточно было глянуть на нож в руке Трофима, чтобы навесить на него все шишки, а заодно и дубинки…

Трофима сбили с ног, защелкнули за спиной наручники. Офицер с повязкой дежурного помощника начальника тюрьмы распорядился отправить его в карцер…