Миссис Кеннеди и я - Клинт Хилл

Утром меня выдернули на авиабазу прямиком из постели, и я не успел принять душ и побриться. К вечеру я выглядел совершенно ужасно. Кто-то принес мне одноразовую бритву и пену из магазина, и, запершись в туалете, я наскоро побрился и умылся. Ночь предстояла длинная, и я все больше жалел, что не могу нормально помыться.

В последний раз заглянув в палату жены, президент улетел в Гианнис-Порт, чтобы увидеть Кэролайн и Джона. Я сидел у дверей палаты первой леди и следил за снующими туда-сюда медсестрами. Когда приехала Луэлла Хеннесси, которая помогала ухаживать за всеми детьми семейства Кеннеди, я испытал огромное облегчение. Я знал, что теперь здоровье миссис Кеннеди в надежных руках. Через час или около того президент вновь вернулся и зашел в палату, чтобы поговорить с женой. Вернувшись, он сказал мне:

– Клинт, я еду в Бостон, чтобы быть с Патриком. Я уверен, что ты позаботишься о миссис Кеннеди как подобает, но обязательно доложи мне, если что-то случится.

– Хорошо, мистер президент. Если ситуация изменится, я сообщу вам.

Вся эта суета – визиты президента, беготня врачей – буквально спасала меня. Когда я был занят, то мог держать эмоции под контролем. Любая мысль о маленьком Патрике грозила разбить мне сердце. Как он там, один, в холодном инкубаторе?

Миссис Кеннеди почти не просыпалась, но ее состояние оставалось стабильным.

Президент Кеннеди привез двух помощниц миссис Кеннеди – Памелу Тернер и Нэнси Такерман – на своем самолете, и их помощь сняла часть бремени с моих плеч. Теперь я мог сосредоточиться на своих прямых обязанностях: обеспечении безопасности и секретности.

Тем не менее я не мог не думать о маленьком мальчике в инкубаторе, который продолжал сражаться за жизнь внутри машины, мчащейся в Бостон. Мне на ум приходили мои собственные сыновья. Как бы я хотел проводить с ними больше времени! Как мне повезло, что они родились здоровыми и росли совершенно нормальными крепкими карапузами!

Если Патрик выживет, то он тоже будет расти у меня на глазах, как до этого Джон и Кэролайн. К сожалению, наблюдать за развитием своих собственных детей мне было не суждено.

Миссис Кеннеди все еще не приходила в сознание надолго, и ей пока что не говорили о том, насколько плохи дела у Патрика. Она знала только то, что у него была проблема с легкими – примерно такая же, с которой родился Джон. В Бостон малыша якобы отправили в качестве меры предосторожности.

Как только президент со своей спецгруппой добрался до бостонской больницы и местный филиал организовал охрану, Пола Лэндиса отправили обратно на авиабазу Отис. Он вызвал служебную машину и вернулся в Гианнис в два часа двадцать минут ночи.

На ночь президент остался в Бостоне с сыном, а я охранял миссис Кеннеди.

На следующий день, восьмого августа, легче не стало. Мы с Полом в больнице делали все возможное, чтобы обеспечить безопасность миссис Кеннеди. Президент тем временем метался между Бостоном, «Отисом» и Гианнис-Порт. Мэри Галлахер, Пэм и Нэнси не отлипали от телефона, стойко выдерживая лавину поздравительных звонков и писем от друзей, родственников, мировых лидеров и простых людей. Весь мир, затаив дыхание, следил за состоянием Патрика. Сама миссис Кеннеди снова проспала большую часть дня, не зная, что прямо сейчас жизнь ее сына висит на волоске.

Из Бостона приходили очень размытые отчеты: видимо, никто из наших не знал наверняка, что происходит с Патриком, но хороших новостей было мало. Той ночью мы легли спать, молясь, чтобы он справился.

К тому моменту нам в помощь прислали агентов из полевого филиала, так что нам с Полом уже не нужно было работать круглые сутки. Я не покидал авиабазу с утра седьмого числа и занял одну из пустых палат в крыле миссис Кеннеди, чтобы хоть немного поспать, но быть рядом, если первой леди что-нибудь понадобится. Ей нужно было увидеть кого-нибудь знакомого среди агентов, и я попросил Томми Уэллса из детской группы подежурить у дверей ее палаты.

Сам я долго не мог заснуть, продолжая прокручивать в уме вероятность того, что Патрик не выживет. В четыре часа пятнадцать минут утра пятницы девятнадцатого августа я проснулся от телефонного звонка.

– Клинт… – раздался в трубке голос Джерри Бена. – Нам только что сообщили, что Патрик скончался.

На моих глазах выступили слезы, но я пытался говорить спокойно, не показывая волнения.

– Он умер в четыре часа четыре минуты утра. Президент хочет, чтобы миссис Кеннеди об этом сообщил доктор Уолш. К счастью, тебе не придется этого делать, но я решил сказать тебе первому.

– Спасибо за информацию, Джерри.

Прежде чем я успел переварить информацию, за дверью зазвонил телефон, который мы установили в качестве временной линии связи с командным постом секретной службы. Том Уэллс ответил и выслушал то же самое ужасное сообщение, что и я. Через пару минут я услышал голос доктора Уолша. Пытаться заснуть было бессмысленно, так что я оделся и вышел в коридор.

Едва взглянув на Тома, я понял, что он тоже плохо осознает, что произошло.

– Ты уже слышал, да? – сказал он вместо приветствия.

– Да. Бен мне рассказал.

– Знаешь, Клинт… – после тяжелой паузы заговорил Том, – ночная сестра Ламсден все время бегала в палату миссис Кеннеди. Каждый раз я спрашивал ее, что случилось, и она говорила, что первая леди очень плохо спит. Все время ворочается и просыпается. Всю ночь она не могла заснуть.

Том сглотнул и уставился в пол, пытаясь справиться с эмоциями.

– В четыре часа сестра наконец сказала, что первая леди уснула. Она только что уснула, понимаешь?

Он поднял голову и посмотрел мне глаза, чтобы удостовериться, что я все понял. Я кивнул.

– А через пару минут зазвонил телефон.

– Спасибо, Том. Я очень благодарен тебе за помощь. Она тоже сказала бы тебе спасибо, я уверен.

Все мое тело ныло, но больнее всего было где-то около сердца. Я так хотел войти в палату и обнять миссис Кеннеди… Сказать ей, как мне жаль, как я сочувствую ее потере… Но ей нужно было наконец поспать. Вместе со своим малышом она сражалась за его жизнь и, увы, проиграла.

Я вернулся в свою комнату, закрыл дверь и уронил голову на руки. Она потеряла уже третьего ребенка… Ни одна женщина не заслуживает пережить столько боли.

В полседьмого утра в палату первой леди вошел доктор Уолш и передал ей весть о трагедии. Новость совершенно ее раздавила. Я ничем не мог ей помочь, и видеть ее страдания было просто невыносимо. Я должен был защищать ее, но ни один агент в мире не смог бы защитить ее от этой боли. Ни одна рана не сравнится с тем, что испытывает мать, потерявшая ребенка. К счастью, ее окружали женщины – Пэм, Нэнси, Мэри, Луэлла, – которые смогли найти нужные слова и успокоить ее. Мне же оставалось лишь стоять за дверью и держать свои собственные эмоции при себе.

Чуть позже прилетел президент Кеннеди. Выглядел он так, будто вернулся из пекла.