Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

сочинения Димитрия Траханиота, митрополита Зосимы и Иосифа Волоцкого. Причем именно Иосиф Волоцкий дает наиболее четкое и стройное изложение этой концепции в «Сказаниях о скончании седьмой тысячи» (1492–1495), позднее вошедших в состав его «Просветителя» в качестве 8, 9 и 10-го слов «На новгородских еретиков».

В соответствии с этой концепцией русские книжники разорвали традиционную для восточного христианства связь между концом Византийской империи («Нового Рима») и возможным воцарением антихриста или же концом света. Например, на Руси совершенно по-своему воспринимали традиционные эсхатологические тексты. Так, в рукописной традиции были широко известны слова Ефрема Сирина: «Писания все сконча, и реченаа знамениа вся съвръши, и несть ино ничтоже прочее токмо суперника нашего, еже есть антихристова слава. На конец бо римьскаго цесарьства, подобает ся всему съвръшити». Уже архиепископ Геннадий, задавая свой вопрос о не свершенных знамениях, заочно полемизирует с этим миропониманием. А Иосиф Волоцкий продолжает эту полемику, цитируя приведенное место 50-го слова Ефрема Сирина, он обрывает цитату и опускает слова «на конец бо римьскаго цесарьства, подобает ся всему съвръшити».

В итоге А. А. Беляков и Е. В. Белякова приходят к выводу, что суть новой эсхатологической концепции состояла в том, что русские книжники относили «Второе пришествие и конец миру в неопределенное будущее… Новая концепция, не отрицая прямо наличия власти антихриста перед Вторым пришествием Христа, времени ему в истории не отводит».

Приведенное мнение современных исследователей представляется крайне интересным[60]. Следовательно, продолжая традицию предшествующих русских мыслителей, стремящихся понять место России во всемирной истории в контексте Божиего Промысла, русские книжники уже на рубеже XV–XVI веков по-своему и совершенно оригинально переосмыслили важнейшие эсхатологические христианские учения, столь распространенные на Востоке. И вновь, как и ранее, это переосмысление открывало перед русским народом и Русским государством бескрайние перспективы. Если гибель «Нового Рима» не связывается с «концом мира» или воцарением антихриста, то, значит, Русь может принять на себя исполнение миссии вселенского православия, которую к этому времени Византия уже утеряла.

Стихи покаянные

Размышления над темами смерти, Страшного суда, покаяния занимали одно из главных мест в поэтическом народном творчестве в конце XV–XVI веке. Во многом это было связано с ожиданием конца седьмого тысячелетия по Сотворению мира, наступление которого связывалось или с «концом мира» и Вторым пришествием Христа, или с воцарением антихриста, которые пророчились в 1492 году.

Одними из самых ярких свидетельств ожидания конца света стали стихи покаянные (другие обозначения — «умиленные» и «прибыльные», т. е. «добавочные», не входящие в богослужение). Стихи покаянные выросли из литургической поэзии и тесно связаны с богослужебными певческими книгами. Ведь стихи покаянные не декламировались, а распевались в восьми различных «гласах», то есть мелодических системах. Поначалу стихи покаянные были своего рода монастырским жанром, но уже на рубеже XV–XVI веков они вышли за пределы монашеских обителей. Получив широкую популярность среди мирян, они превратились в «личное чтение» и «личное пение» простого древнерусского человека.

Страшный суд. Икона. XVII в.

Приведем лишь три из большого корпуса покаянных стихов:

* * *

Окаянный и убогий человече,

Век твой кончается и конец

приближается,

А суд страшеный готовитеся.

Горе тебе, убогая душе,

Солнеце ти есть на заходе,

А дене при вечере,

И секира при корени.

Душе, душе, почто тлеющими

печешыся?

Душе, вострепещи, как ти явитися

Создателю своему,

И како ти пити смертную чашу,

И како ти терпети смрадныя

ефиопы

И веченыя муки!

Ото неяже Христе молитвами

Рожешая тя избави душа наша.

* * *

Душе моя, душе моя,

Почто во гресех пребываеши,

Чью твориши волю

И без ума мятешися?

Востани, останися сего

И плачися делъ своихъ горце,

Преже даже смертный час

Не восхытить тобе:

Тогда слезы не успеюте.

Помысли, душе моя,

Горкыи часо страшеныи и грозныи

И муку вечную,

Ожидающу грешников мучити.

Но воспряни, душе,

Вопиюще непрестанено:

Милостиве, помилуи мя!

* * *

Аще хощеши победити

Безвремянную печаль,

Не опечалися никогда же

За кою-любо времянную вещъ.

Аще и бьенъ будеши,

Или обесчестенъ,

Или отгнанъ,

Не опечалися,

Но паче радуйся.

Тогда ся токмо печалися,

Егда согрешиши,

Но и тогда в меру,

Да не впадеши во отчаяние,

И не погибнеши.

В стихах покаянных с необычайным лиризмом выражено апокалиптическое мироощущение русского человека. Глубокая скорбь звучит в строках, написанных неизвестными авторами, жившими в конце XV столетия. При этом авторы стихов пишут не столько о личной смерти, о личном покаянии, сколько о приближающейся гибели всего мира, о необходимости всемирного покаяния. Страдающая от своей «убогости» человеческая душа становится символом всего человечества, готовящегося предстать перед Судом Господним.

Но ведь безмерная печаль, абсолютное отчаяние — это смертный грех. Ибо, уповая на волю Божию, христианин всегда надеется на спасение души. И тогда — истинная вера, истинная надежда на Христово заступничество помогают узреть через черную пелену смерти радость вечной жизни. Поэтому и читаем мы в одном из стихов:

Да не впадши во отчаяние

и не погибнеши…

* * *

Именно ожидание «скончания миру» и определило высочайшую духовную напряженность, царившую в православном мире в XVI столетии, — каждый христиан готовился «во всякий час» своей жизни предстать перед Господом на Страшном суде и выслушать Его последний приговор.

В Западной Европе это духовное напряжение вылилось в череду жесточайших религозных войн в Германии, Франции, Нидерландах, Англии. Эти войны длились десятилетиями, к примеру во Франции — 32 года (1562–1594 гг.), в Нидерландах — 43 года (1566–1609), и унесли десятки, а то и сотни тысяч жизней, ибо в ходе религиозных войн и противостояний католики и протестанты без жалости уничтожали друг друга. Только в 1572 году за одну печально знаменитую Варфоломеевскую ночь во Франции убили, по разным источникам, от 5 до 30 тыс. протестантов-гугенотов, а за последующие полгода — еще 70 тысяч. Не одну сотню протестантов-англикан сожгли на кострах в годы правления королевы Марии Кровавой в Англии в 1555–1558 гг. В свою очередь, и протестанты не останавливались перед массовым избиением католиков. Так, лишь за последние 17 лет (в 1530–1547 гг.) правления английского короля Генриха VIII, после того как