Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

впасть в крайнюю степень отчаяния. Наоборот, бедствия, постигшие Русь, осмысленные как наказания Божии за грехи, стали действенным катализатором в поиске новых путей исторического развития народа и государства.

В религиозно-философском смысле это развитие пошло в направлении более глубокого освоения библейской традиции, ведь именно там, в библейских аналогиях, русские мудрецы могли найти и примеры гибели царств, и пути спасения от гибели. Поэтому XIII–XIV вв. стали периодом более тщательного и внимательного прочтения Ветхого Завета и воспроизведения его символики в русских условиях. В своих размышлениях русские книжники все более ассоциировали исторический путь Руси с Промыслом Божиим, заповеданным не только в Новом, но и в Ветхом Завете.

Пути развития русской религиозно-философской мысли были связаны и со все большим освоением опыта Восточной Церкви и христианского вероучения в его византийской трактовке. Мистические учения, столь развитые и распространенные в восточном монашестве, проникали и на Русь и открывали новые способы постижения Божиих тайн.

Однако в XIII–XIV вв. еще более обострилась дилемма, возникшая в предыдущий период: национальное или вселенское? Внутреннее противоречие этой дилеммы развивалось по двум направлениям: религиозно-философскому и церковно-политическому. Правда, в реальной жизни оба эти направления развития были связаны самым теснейшим образом.

Вселенское православие, под которым на Руси понимали Греческую Церковь, предлагало искать спасение на путях аскетического отречения от мирских проблем, в индивидуальном подвиге самосовершенствования, в отречении, в конце концов, от Родины во имя веры. А сама Греческая Церковь вообще требовала подчинения своим правилам и интересам во всех вопросах, включая политические. Русь же продолжала поиск своего места во вселенской истории, стремясь при этом сохранить собственное лицо.

В принципе и возникший на рубеже 70–80-х годов XIV века конфликт Сергия Радонежского и великого князя Дмитрия Ивановича, двух великих исторических деятелей того времени, был в глубине своей вызван именно этой дилеммой. Если Дмитрий Иванович, подчиняя все силы государства борьбе за независимость и следуя заветам покойного к тому времени митрополита Алексия, хотел и Церковь подчинить государственным интересам Московского княжества, то для Сергия Радонежского, не поддержавшего Дмитриева ставленника Митяя на митрополичий стол, идеал единой апостольской Церкви оставался намного более важным.

И все же в своей повседневной иноческой жизни преподобный Сергий наполнял идеалы вселенского монашества, которыми он и руководствовался, собственным, национальным содержанием. Образ Святой Троицы, проповедуемый им и как символ единства небесного и земного, и как символ единства земной жизни, и как символ единства Церкви, и как символ единства Ветхого и Нового Заветов, закрепленный в русском национальном сознании творением Андрея Рублева, уже в скором времени стал путеводной звездой для многих русских книжников.

По сути дела, образ Святой Троицы показал всей Руси возможную и реальную дорогу спасения государства. В религиозно-философском смысле этот образ как идеал земного бытия открывал путь для снятия самой дилеммы — национальное или вселенское. Путь этот был связан с освоением опыта Вселенской Церкви через укрепление и развитие собственных национальных начал в Русской Церкви. Ведь в иноческом подвиге Сергия Радонежского нашли свое единство давние русские традиции радостного, оптимистического восприятия православной веры и принципы более мистического восточного христианства. Более того, объединенные воедино, они стали основой всего дальнейшего развития русской религиозно-философской мысли. Идея особого пути Руси и особого замысла Божиего в отношении Руси постепенно стала завоевывать все большее место в сердцах и сознании русских книжников. И недаром именно грядущие XV–XVI вв. стали самым ярким временем русской святости. Осознавая и признавая святость своих молитвенников, и вся Русь приобретала постепенно святость.

Глава 3

«Cвяторуccкое царство» (XV–XVI вв.). Общая характеристика периода

В XV–XVI вв. наступило время национально-государственного подъема Русского государства, центром которого после почти двухвековой борьбы окончательно стала Москва. В этом смысле в XV столетии в течение относительно короткого отрезка времени произошло несколько важнейших для истории России событий, значительно повлиявших на ход развития древнерусской религиозно-философской мысли:

— в 1439 году во Флоренции между Византией и Римом было подписано соглашение об объединении Церквей, получившее название Флорентийской унии. По условиям соглашения Православная Церковь принимала католические догматы при сохранении обрядов и греческого языка. Фактического объединения так и не состоялось, в 1443 году Иерусалимский собор Православной Церкви предал ее проклятию. Особенно негативно Флорентийская уния была воспринята на Руси, где ее посчитали «предательством» Греческой Церковью правой веры;

— в 1448 году собор епископов в Москве самостоятельно избрал митрополита Московского и всея Руси Иону и тем самым установил автокефалию Русской Церкви, т. е. независимость от константинопольского патриарха (в 1458 г. единая Русская митрополия окончательно разделилась на две — Московскую и Киевскую, расположенную в пределах Литовского государства и оставшуюся в юрисдикции константинопольского патриархата);

— в 1453 году Византийская империя была завоевана турками и прекратила свое существование;

— в 1480 году Русское государство усилиями великого московского князя Ивана III Васильевича окончательно избавилось от ордынского ига и, следовательно, Русь была спасена от гибели.

На эти исторические события в XV веке наложилось явление религиозно-мистического характера — ожидание «конца миру» православными христианами (эсхатологические ожидания). Дело в том, что по некоторым христианским летосчислениям в 1492 году заканчивалось седьмое тысячелетие от Сотворения мира. В соответствии со многими пророчествами конец седьмого тысячелетия должен был ознаменоваться пришествием в мир и воцарением антихриста. Если следовать христианскому пониманию истории, то вслед за воцарением антихриста неминуемо следовало Второе пришествие Христа, затем — Последняя битва между воинством Христовым и силами сатаны, а далее — Страшный суд и… конец земной истории человечества, «конец миру», как писали наши предки. Поэтому даже пасхальные службы в Русской Церкви были расписаны только до 1492 года. Но пророчествам не суждено было сбыться, и «конца миру» не состоялось.

Подписание Флорентийской унии.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

Все эти события оказали огромное влияние на развитие отечественной религиозно-философской мысли. Ведь для религиозно-мифологического сознания той поры совпадение исторических и мистических событий не могло казаться случайным. И смысл виделся совершенно определенный — Сам Господь, покаравший за грехи Византийскую империю, но освободивший Русь, избрал Московское государство для осуществления на земле неких Высших, Божественных предначертаний в наступившей восьмой тысяче лет. Эти настроения становятся особенно сильны после женитьбы великого князя московского Ивана III на византийской принцессе Софье (Зое) Палеолог. Тогда же в письменных источниках впервые появляется новое именование Руси — «Росия», пришедшее из Византии (именно так, с одной буквой «с»). Подобное именование сохранялось и в XVI веке. Например, Иван IV Грозный называл свое государство «Росийским царствием». Подобным образом именовали Русскую державу