Гордая американка - Жюльетта Бенцони

– Не испытываю ни малейшей нежности к судье Каррингтону, которого я считаю просто упрямым мулом, – заявила она как-то вечером Александре, в который раз отказавшейся от приглашения Долли поужинать в ресторане. – Однако мне кажется, что тебе следовало бы подумать о возвращении. Вчера мы говорили на эту тему с Никола и решили что с радостью доставим тебя в Нью-Йорк Зачем тебе злые толки?

– Вернуться домой с понурой головой, в простой рубахе, с петлей на шее и с посыпанными пеплом волосами? Об этом и речи быть не может! Я не желаю потворствовать властности Джонатана, к тому же зачем отказываться от удовольствия посетить Венецию? Нас с Делией уже ждут.

Она показала тетке полученное утром письмо Элейн Орсеоло. К своему огромному сожалению, чета была вынуждена на сей раз отказаться от присутствия на «Большом призе»: это было вызвано необходимостью участвовать в земельной тяжбе, навязанной соседом. «Однако мы надеемся на вас, – писала Элейн. – Будете ангелом, если подберете мне что-нибудь посимпатичнее у «Пакена»: мне просто необходимы вечерние туалеты на это лето…»

– Сами видите, – заключила Александра, – теперь я просто не имею права отказываться. К тому же Делия, насытившись Парижем, спит и видит, как бы попасть на венецианские карнавалы. Вернемся в августе, как предполагалось. А вы можете отправляться на медовый месяц в Турень, как собирались.

– Поступай, как знаешь, милочка. Но объясни мне, откуда такая меланхолия?

– Это не меланхолия. Просто усталость. Однако, не стану от вас скрывать, позиция моего мужа не доставляет мне радости. Я думала, что он меня гораздо больше любит! Полагаю, ваш Никола будет далеко не столь суровым мужем. По-моему, он вас безумно балует!

Действительно, снова поселившись в «Ритце», Эмити каждое утро получала грандиозный букет цветов; она сделалась обладательницей превосходного темно-голубого сапфира, обрамленного бриллиантовой россыпью, вручение которого в «Ритце» заставило ее радоваться, как маленькую. Все приобретения, которые она сделала во Франции, уже перекочевали в просторную квартиру жениха на набережной Вольтера; Риво, зная, что его будущая супруга привыкла к простору, собирался во время свадебного путешествия купить замок на берегу Луары.

– Ты права, – согласилась Эмити, – и я очень счастлива, – однако мне кажется, Александра, что Джонатан всегда был с тобой щедр, отдадим же ему должное! Ты владеешь едва ли не лучшими драгоценностями Америки и…

– Вот-вот! Разве вы забыли, что у меня стащили мои изумруды? Неужели вы считаете, что, вернись я без них, настроение Джонатана улучшится? А тут еще этот комиссар полиции никак не сообщит ободряющей новости!

Она явно теряла терпение. Нервы ее были на пределе. Тетушка сочла за благо сменить тему. Александра не могла дождаться свадьбы Эмити, чтобы уехать вместе с Делией в Венецию. Она все хуже переносила светскую жизнь, которая раньше доставляла ей столько радости, в том числе прогулки по Булонскому лесу, где скользили б открытых колясках дамы неземной красоты в убранстве из перьев, султанов и цветов, унизанные жемчугами, с гордо поднятой грудью, слегка прикрытой букетиком, который красавица то и дело подносит к тонким ноздрям… Недавно и Александра принадлежала к их числу, однако теперь аллея Акаций не влекла ее, ибо она не ожидала увидеть на ней черного жеребца, несущего всадника безупречной выправки, который, не покидая седла, припадет к ее руке. Париж лишился для нее красок, и даже небо Парижа более не казалось ей голубым…

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы, выбраться на аукцион предметов, принадлежавших королеве Марии-Антуанетте. Романтическая аура, окружавшая прежде этот образ, рассеялась. Подобно многим молодым особам, не знающим стеснения в средствах, Александра испытывала раньше потребность найти аналогию между своей жизнью и чудесной и одновременно трагической судьбой исторического персонажа. Теперь же ее гораздо больше интересовала реальность…

Невзирая на недостаток интереса, она позволила Никола и Эмити привезти ее на аукцион, где теснились, как на похоронах, потомки бывших королевских придворных. Туда ли она попала? Однако без пяти минут дядя подарил ей вышитый платок, выигранный в нелегкой схватке у герцога де Рошфора, и она приняла его со слезами на глазах; всю ночь она плакала над этим клочком тонкого батиста с короной: он напомнил ей сады Трианона и первый поцелуй Жана. В тот день ее не покидала надежда, что он наконец объявится. Разве здесь не место для человека, числящего среди своих предков единственную подлинную любовь прекрасной австриячки? Однако надежды оказались тщетными: Фонсом не пришел на аукцион, и Александра окончательно поняла, что все кончено, что он выполнил ее последнее повеление исчезнуть навсегда буквально. Как она могла даже на минуту предположить, что человек его склада, видя, что его любовь столь твердо отвергается, вернется, чтобы продолжать разыгрывать с ней легкую комедию светского флирта?

Дурное настроение Александры отразилось на Делии. Девушка, обожавшая верховую езду, каждое утро спешила в Булонский лес в сопровождении тети Эмити и Никола, который в свое время был одним из славных наездников Сомюра[10]. Естественно, там всякий раз оказывались молодые люди, которые со времени ее приезда вились вокруг нее, как пчелы вокруг улья; в тот день, явившись в гостиную к невестке, она рухнула на кушетку, сперва ловко набросив на бронзовую статуэтку свою бархатную беретку, и заявила:

– Определенно, Париж – самый приятный город в мире. Я уже сожалею, что обручена…

– Не вижу связи! – отрезала Александра.

– По-моему, все ясно! Знаете ли вы, что сегодня утром я получила восемнадцатое по счету после прибытия в Париж предложение руки и сердца?

– Кто же это был на сей раз?

– Франсуа де Лимей. Молод, красив, богат…

– Об этом вы знаете только с его слов.

– Не будьте столь строги, Александра! Вы никогда не сомневались, что у европейской знати нет иного способа обеспечить себе безбедное существование, кроме охоты за американским приданым. А между тем этот молодой человек вовсе не беден: у него собственный замок, выезды, особняк в Париже. К тому же я нахожу его полным жизнелюбия и весьма забавным. Я могла бы стать графиней и…

– Довольно!

Отбросив серебряную пилочку, которой она обрабатывала ноготки, Александра вскочила и набросилась на девушку, как фурия:

– Не желаю больше слушать подобных речей! В противном случае я вопреки вашей воле тотчас отправлю вас в Гавр и посажу на первый подвернувшийся пароход. Этот город скоро совершенно сведет вас с ума!

Если она надеялась, что ее вспышка произведет на девушку должное впечатление, то ее ждало разочарование. Та всего лишь расхохоталась:

– Ну, не думала я, что вы так отреагируете! Где ваше чувство юмора, Александра? Нельзя же так! Посадить на пароход силой? Меня? Не знала, что вы так жестоки! К тому же я смогу за себя постоять.