Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

– Она тоже так говорила и прибавляла еще, что репутация у кое-кого из них была крайне сомнительная! Не здесь ли, близ римского форта, некогда жил один из Армстронгов, известный конокрад? И если бы я умела «нашептывать» лошадям, как ваша кузина Аннабель, вы могли бы предположить…

– А вам известно, когда ваша семья покинула Англию?

Молодой человек не то чтобы намеренно проигнорировал мою попытку увильнуть в сторону, а скорее пропустил ее мимо ушей. Он явно гнул свою линию.

– Думается, во времена моего прадедушки. Выходит, где-то в середине прошлого века, верно? Ну, значит, тогда. Сперва семейство обосновалось в местечке под названием Антигониш, в Новой Шотландии, но когда отец женился…

– А что привело вас назад в Англию?

Моим собеседником владела одна-единственная мысль, заставлявшая его забыть о правилах приличия. Совсем как экзаменатор, подумала я, который возвращает отклонившегося от темы студента к билету… Очевидно, все эти вопросы были направлены к какой-то одной цели. Они с самого начала задавались не просто так, а теперь сделались и вовсе резкими.

– А что вообще заставляет возвращаться назад? – произнесла я слегка настороженно. – Все мои родные умерли, дома меня больше ничто не держало, зато всегда хотелось повидать Англию. Когда я была маленькой, у бабушки только и разговоров было что об Англии. Сама-то она никогда ее не видела, но выросла на материнских рассказах о родине. О, сколько всего я наслушалась про «милый Нортумберленд» и дивный город Ньюкасл – она так живо рисовала их, что я почти ожидала увидеть у берегов парусные корабли, а на улицах – конные трамваи. И Хексем, и воскресенья в аббатстве, и рынок по вторникам, и дорога вдоль Тайна в Корбридж, и Римский вал со всеми этими прелестными названиями… Касл-Ник, и Борковициум, и Эсика, и Найн-Никс-оф-Тирлуолл… Я читала про все эти места, мне с детства нравилась история. Всегда обещала себе, что в один прекрасный день приеду сюда – быть может, просто поглядеть, а быть может – если захочу, – и остаться.

– Остаться?

Я засмеялась:

– Так я говорила себе. Но боюсь, возвращение рисовалось мне совсем иными красками. Я… я сильно поиздержалась. Наскребла денег на билет и на первое время, продержаться, пока не найду работу. Вот так вот. Ровно наоборот, чем в классической истории, правда? Обычно волк-одиночка уезжает в Новый Свет, чтобы преуспеть в жизни, но мне… меня потянуло сюда. От Нового Света быстро устаешь, когда ты один-одинешенек и… не смейтесь, но я подумала, что здесь придусь больше к месту.

– Потому что здесь ваши корни? – В ответ на мой взгляд он улыбнулся. – Знаете, а ведь это так. Уверен, что не ошибаюсь. Наверняка был, должен был быть какой-нибудь Уинслоу, который где-нибудь в прошлом веке уехал отсюда в Канаду. И скорее всего, не один, знаете ведь, как тогда это происходило. В те дни, когда у каждого было штук по тринадцать детей, а у них и вправду было по тринадцать детей, и я уверен, что один-два Уинслоу покинули родное гнездо. Во всяком случае, Уайтскар не так-то велик, и только старший сын мог рассчитывать хоть на какое-то наследство… Да, это все объясняет. Какой-нибудь из Уинслоу уехал в Канаду, а одна из его дочерей – наверное, ваша прабабушка – вышла там замуж за Армстронга. Или что-то в этом духе. Наверное, в Уайтскаре найдутся какие-нибудь записи. Впрочем, не знаю, я вырос не здесь. Но скорее всего, все так и происходило.

– Возможно.

– Что ж, – произнес он, обаятельно и чуть насмешливо приподнимая брови – похоже, давно отработанная и бьющая прямо в цель уловка, – выходит, мы с вами кузены, верно?

– Думаете?

– Ну разумеется. Вы не можете не быть Уинслоу – это ясно как божий день. Иначе подобного сходства никак не объяснить, а верить в простое совпадение я отказываюсь наотрез. Вы именно этого типа, типа Уинслоу, это несомненно: белокурые волосы, и глаза такого странного оттенка, что-то среднее между зеленым и серым, и эти изумительные черные ресницы…

– Тщательно подкрашенные, – хладнокровно поправила я. – В конце-то концов, зачем жить со светлыми ресницами, если тебе этого не хочется?

– Тогда и Аннабель вполне могла тоже их красить. О да, клянусь Небом, так и было. Теперь припоминаю: когда я впервые попал в Уайтскар, ей только-только исполнилось пятнадцать и, наверное, она еще не начала пользоваться косметикой. Да, они были светлыми. Даже и не вспомню, когда произошла перемена! Понимаете, когда я приехал, мне самому было всего девятнадцать и прямо с края света – сюда. Я просто с первого же дня воспринимал ее как самую красивую девушку, которую когда-либо видел.

Сейчас он говорил абсолютно просто. Я покраснела, как будто эта дань восхищения относилась ко мне. Собственно, в некотором роде так оно и было.

– Вы вот говорите, что я «вылитая Уинслоу», – произнесла я, чтобы скрыть смущение. – А в кого же тогда вы? На вид вы совсем не соответствуете этому описанию.

– О, я черная овечка. – Белые зубы сверкнули в улыбке. – Типичнейший ирландец, весь в мать.

– Значит, вы ирландец? Так я и думала. А Кон – сокращение от Коннора?

– Именно. Она была родом из Голуэя. Я ее масти. Но зато красотой в Уинслоу. Мы все красавчики.

– Ну-ну, – сухо сказала я. – Какая жалость, что я-то не могу притязать на подобное преимущество, а? – Я затушила сигарету о камень под рукой, забросила за край утеса и несколько секунд рассеянно смотрела ей вслед. – Знаете… кажется, я кое-что вспомнила. Как раз пока мы разговаривали. Не пойму, есть ли в этом какой-то смысл…

– Да?

– Просто… По-моему, бабушка говорила про какой-то парк, какой-то парк под Беллингемом. А близ вашего «родового гнезда Уинслоу» не найдется чего-то подобного?..

– Парк! – Он весь так и взвился. – И вправду есть. Помните, я говорил вам, что Уайтскар окружен парком, владением местных шишек? Это Форрест-парк – довольно большой кусок земли в изгибе реки, чуть ли не остров. Все это место в целом обычно называют просто Форрест, по фамилии семьи, которая жила там много поколений. Все принадлежало этим людям, кроме только одного участка земли у самой реки – это-то и есть Уайтскар. Я же рассказывал, как они пытались нас выжить. А большой дом назывался Форрест-холл.

– Правда? Ах да, вы же сказали, что Холла больше нет. А что случилось? Кем они были? Похоже, моя прабабка и впрямь могла быть родом из этих мест, вам не кажется?

– Несомненно. Я же знал, что это не может оказаться простой случайностью, такое сходство. А значит…

– А кем были эти самые Форресты? Может, она знала их семью? Что с ними сталось?

– Наверняка знала, если жила в Уайтскаре. Вообще-то, их род не очень древний, он пошел от одного предприимчивого купца, который в семнадцатом веке сколотил состояние торговлей с Ост-Индской компанией, а потом построил Холл и стал мелкопоместным дворянином. А к середине девятнадцатого они увеличили капитал продажей земли под железную дорогу. Расширили свои владения, разбили сады и роскошный парк, выстроили совершенно умопомрачительную конюшню (последний владелец одно время использовал ее под племенной завод) и пытались всеми правдами и неправдами откупить Уайтскар у Уинслоу. Разумеется, безуспешно. Еще сигарету?