Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

- Да черт побери, Эду... Тед!

Дело было не в их численности. Проблему создавала мояспособность их чувствовать. Мне случалось быть в окружении сотни вампиров, ноте не действовали на меня так, как эти. Не знаю, то ли то моя отгороженность отЖан-Клода делала меня для них уязвимее, то ли у меня с тех пор усилилисьнекромантические способности. Или просто Итцпапалотль была куда сильнее, чемтот Мастер, и ее сила превращала их во что-то намного большее, чем обычныевампы. В комнате их было около сотни, и я получала впечатление от каждого вотдельности и от всех одновременно или почти от всех. У меня сейчас щиты былиотличные, и я могла отгородиться от противоестественных явлений, но не в такихмасштабах. Если бы меня спросили, я бы сказала, что в этой комнате нет вампирамоложе ста лет. От некоторых исходили вспышки при долгом взгляде на них, вродекак резкий удар силы, возраста. Каждой из четырех женщин в правом углу былобольше пятисот лет. На меня были устремлены их черные глаза, кожа казаласьтемной, но не настолько, а как бы с легким загаром. У тех четырех былтерпеливый, пустой взгляд.

Голос Обсидиановой Бабочки прозвучал из середины комнаты, ноее не было видно за вампирами.

- Я не проявила к вам насилия, и все же вы вытащили оружие.Вы ищете моей помощи, но грозите мне.

- Здесь ничего личного, Итц... - Я запнулась на ее имени.

- Можете называть меня Обсидиановая Бабочка.

Странно было говорить с ней, не видя ее за фигурамивампиров.

- Здесь ничего личного, Обсидиановая Бабочка. Просто я знаю,что если убрать оружие, то потом у меня будет чертовски мало шансов сновавытащить его раньше, чем кто-нибудь из твоих питомцев перервет мне горло.

- Ты не доверяешь нам, - сказала она.

- А ты нам, - ответила я.

Тогда она рассмеялась. Это был обычный смех молодой женщины,но к нему, словно напряженное эхо, присоединился смех других вампиров, и ихголоса были чем хотите, но только не нормальными. В этом смехе была дикаянотка, отчаяние, будто они боялись не смеяться. Интересно, а какое наказание ихожидало за это?

Смех затих, если не считать высокого мужского голоса.Остальные вампиры затихли, и в наступившей тишине они казались отличновыполненными статуями - каменными и крашеными, - вовсе не живыми. Они замерли,как груда предметов, и будто чего-то ждали. И только звучал этот высокий,нездоровый смех, забирая все выше и выше, как в фильмах, где показываютсумасшедший дом или лабораторию чокнутого ученого. От этого голоса у меняволоски поднялись на руках, и магия тут была ни при чем. Просто становилосьжутко.

- Если вы уберете оружие, я отошлю почти всех своих прочь.Так ведь честно?

Может, и честно, только мне это не нравилось. Меня большеустраивало держать пистолет наготове. Конечно, толк от него был бы лишь в томслучае, если, убив нескольких из них, я остановила бы тем самым остальных, ноэтого не случится. Если она пошлет их в ад, они примутся рыть дыру. Если она имскажет броситься на нас, они так и сделают. Пистолеты - лишь страховочныйприем, тактика затяжки времени. Всего несколько секунд мне понадобилось, чтобывсе это продумать, но ужасный смех никак не прекращался, будто голосила одна изтех жутких кукол, в которые вставлен закольцованный ролик со смехом.

Я почувствовала, как плечо Эдуарда прижалось к моему. Онждал моих действий, надеясь на мой опыт и знания. Ладно, может, нас и не убьютпо моей вине. Вложив пистолет в кобуру, я потерла руку о бедро. Слишком долго якрепко держала в руке оружие. Нервничаю, оказывается?

Эдуард убрал пистолет. Бернардо остался на лестнице, и японяла, что он следит, чтобы никто не появился сверху и не отрезал нам отход.Приятно было, конечно, работать не только вдвоем, но еще и знать, что и всеостальные твои сторонники готовы стрелять в любой движущийся объект. Никакихморальных переживаний, никаких рефлексий - дело прежде всего.

Конечно, Олаф уже был рядом с Даллас. Пистолет он и не думалвынимать. Он пер в самую гущу вампиров, следуя за подпрыгивающим хвостом волоск гибели. Ладно, пусть к возможной гибели.

Вампиры сделали вдох, синхронно, как будто сотня тел сединым разумом. Жизнь - за отсутствием лучшего слова - вернулась к ним.Некоторые были совсем похожи на людей, но многие выглядели бледными,изголодавшимися и слабыми. Лица чересчур стянуты, будто кости черепа хотятпробиться сквозь иссохшую кожу. Естественный ее цвет был не совсем белый, апосмуглее, поэтому я не заметила у них привычной бледности привидений. Я почтиудивилась, обнаружив вдруг, что в основном мои знакомые вампиры - белые. Аздесь такие были в меньшинстве.

Вампиры поплыли к двери, по крайней мере некоторые из них.Другие еле плелись, не в силах поднять ноги, будто на самом деле были больны.Насколько мне известно, вампиры подхватить болезнь не могут. Но у этих вид былнездоровый.

Один споткнулся и рухнул возле меня, тяжело плюхнувшись начетвереньки. И так и остался лежать, низко склонив голову. Кожа у него былагрязно-белая, как снег, слишком долго пролежавший возле оживленного шоссе.Другие вампиры его просто обходили, как пень на дороге. Костлявые, как ускелета, руки едва обтягивались кожей. Светлые, почти белые волосы свисали,обрамляя лицо. Оно напоминало череп. Глаза ушли так глубоко в орбиты, чтоказались огоньками в конце длинных черных туннелей. Этому я не боялась смотретьв глаза. Ему явно не под силу было подчинить меня глазами. Скулы у вампиравыпирали так, что казалось, вот-вот пробьют кожу.

Между едва заметными губами высунулся бледный язык.Бледно-бледно-зеленые глаза смахивали на больные изумруды. Тонкие крылья носараздулись, будто он принюхивался к воздуху. Наверное, так оно и было. Вампирыне полагаются на обоняние, как оборотни, но оно у них куда лучше, чем у людей.Вампир стал втягивать в себя воздух, закрыв глаза, задрожал, будто собиралсяупасть в обморок. Никогда не видела такого у вампиров. Это застало меняврасплох - тут я и оплошала.

Я увидела, как он напрягся, и рука моя метнулась кбраунингу, но времени не хватило - он уже был всего в футе от меня. Даже неуспела я взяться за рукоять, как он налетел на меня так, что дыхание у менясперло. Рука вампира схватила меня за лицо, отворачивая голову в сторону,обнажая шею, прежде чем я успела хотя бы вздохнуть. Вампира я уже не видела, ноощутила движение и поняла, что он выпустил клыки для удара. Руки он мне неблокировал, и я продолжала тянуться к пистолету, хотя знала, что не успею еговытащить и навести. Он сейчас всадит клыки мне в шею, и я не могу ему помешать- эта мысль только мелькнула в голове, и я даже испугаться толком не успела.

Что-то дернуло вампира назад. Рука его вцепилась мне впиджак и не выпускала. Эта отчаянная хватка чуть не сбила меня с ног, нопистолет вытащить я успела, а удержаться на ногах - уже дело десятое.

Отощавшего вампира сгреб в охапку здоровенный ацтекскоготелосложения вампир, который упустил и оставил на свободе только его костлявуюруку.