Дочь генерала - Нельсон Демилль

— Уверен, что имеется, а пока можете съездить в ангар, посмотреть. Хочу послать экспертов в дом капитана Кемпбелл.

— На кой хрен? Вы там все подчистую вымели. Моим ребятам бумагу на подтирку, и ту пришлось с собой брать.

— Я жду вас и Уэсли в полдень. Захватите мои веши и казенное имущество.

— Многого не жди, парень, — сказал Ярдли и положил трубку.

Я встал, обмотал вокруг туловища полотенце.

— Берт Ярдли? — спросила Синтия.

— Он самый.

— Чего он хочет?

— Мою голову. Этот сукин сын обчистил мой трейлер. — Я засмеялся. — А знаешь, мне он нравится, этот старый хрен. Посмотришь, кругом слабаки надутые, а в нем есть что-то крепкое, почвенное.

— Через годик-другой ты таким же будешь.

— Надеюсь. — Я посмотрел на часы, лежавшие на тумбочке. — Десять минут седьмого. У нас еще есть время?

Синтия встала.

— Мне надо высушить волосы, одеться, подкраситься...

— Хорошо, встреча переносится из-за плохой погоды?

— Переносится. — Она пошла к двери в ванную комнату, потом обернулась, спросила: — Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Да, в семь — с полковником Фаулером, потом, около восьми, — с Муром.

— Забыла, что ты не любишь это выражение. В кого-нибудь влюблен?

— Нет. Пребываю в промежутке между двумя серьезными романами. После тебя никого не было, правда.

— Правильно, зачем усложнять?

— Незачем. Только вот майор — как его... Твой муж...

— Майор в прошлом.

— Это вдохновляет. Не хотелось бы, чтобы повторилась брюссельская сцена.

Синтия рассмеялась:

— Прости. Это было забавно.

— Тебе забавно. Ты под дулом его пистолета не стояла.

— Не стояла. Зато потом ты о нем целый год ничего не слышал. Правда, Пол, я тебе признательна. Постараюсь отблагодарить сегодня ночью, а там посмотрим, что получится.

— Ну что же, буду ждать.

— Я тоже, — сказала Синтия просто и, поколебавшись, добавила: — Ты измучился с... с этим убийством. Тебе нужна разрядка.

Она ушла в ванную, а я натянул вчерашние трусы и вчерашние носки и, одеваясь, думал о том, что жизнь — это цепочка больших и малых забот, малых — например, где найти свежее белье, и больших, вроде той, что только что вышла из комнаты. Как ты распорядишься жизнью, зависит от запасного выхода, если он есть, конечно.

Я проверил свой «глок» и подумал, не пора ли осесть. Мне больше не хотелось трахаться ради спортивного интереса. Все верно. Не знаю, какой получится у нас с Синтией предстоящая ночь, но это будет что-то настоящее. Хоть что-нибудь хорошее должно получиться из этой заварухи с Энн Кемпбелл.

Бетани-Хилл — такой же благословенный уголок в Форт-Хадли, как Шейкер-Хайтс в Огайо, хотя, естественно, он значительно меньше по размерам и не так хорошо ухожен. На площади порядка шестидесяти акров, покрытой дубом, буком, кленом и другим высокопородным деревом (показательно, что отсутствует скромная южная сосна), стоят три десятка внушительных кирпичных особняков в колониальном стиле. Построены они еще в 20-х и 30-х годах, когда офицеры слыли джентльменами, их было не много, и все они жили на территории части.

Времена меняются, офицерские штаты раздуты сверх всякой потребности в них, и возможности правительства обеспечить каждого офицера домом, конем и денщиком ограничены. Но высокие чины при желании по-прежнему получали там дома. Очевидно, полковник Фаулер считал, что солдат — он и есть солдат и должен находиться в расположении своей части. Миссис Фаулер, наверное, тоже предпочитала Форт-Хадли. Не то чтобы Мидленд был бастионом старого Юга с его определенным отношением к черным, нет — на город повлияла давняя близость к базе. Но Бетани-Хилл, который иногда называют полковничьим гетто, вероятно, удобнее в житейском плане, чем в подобных кварталах в городе.

Единственный недостаток Бетани-Хилл в том, что сравнительно недалеко от него располагаются стрельбища. Первое находилось милях в пяти к югу, и я догадывался, что во время ночных огневых занятий на Бетани-Хилл были слышны выстрелы. Но для старых служак пехотинцев стрельба все равно что колыбельная.

Из своей комнаты вышла Синтия. Она была в шелковой зеленой блузке и коричневой юбке.

— Ты хорошо сегодня выглядишь, — заметил я.

— Спасибо. Как долго нам придется лицезреть синюю форму?

— Считай ее обязательной на всю неделю. А все же макияж не скрывает темные круги у тебя под глазами. И глаза тоже покрасневшие.

— Мне бы отоспаться, и все пройдет. Тебе бы тоже попозже родиться.

— Ты, кажется, не в духе?

— Есть немного, прости... Не самые лучшие условия для того, чтобы возобновить нашу дружбу.

— Не самые, и все же мы немного приблизились к этому.

Дом полковника Фаулера представлял внушительное кирпичное строение со стандартными дверями и ставнями. У дома стояли фордовский полуфургон и джип «Чероки». Старшему офицерскому составу не обязательно иметь автомашины отечественного производства, хотя ничего плохого я в этом не вижу.

Мы припарковали «мустанг» на улице и пошли по дорожке к дому. В семь утра здесь, на холме, было прохладно, но косые лучи солнца обещали еще один жаркий день.

— Полковники, у которых достаточно заслуг и времени, чтобы стать генералами, болезненно реагируют на проблемы, мешающие их продвижению. Фаулер и Кент тоже к ним относятся, — сказал я.

— В каждой проблеме есть свои возможности.

— Да, но иногда проблема становится неразрешимой. У Кента, например, карьера кончилась.

Было ровно семь часов утра, я постучал в дом.

Дверь отперла миловидная черная дама в летнем платье цвета морской волны. Она натянуто улыбалась. Я хотел представиться, но она опередила меня:

— Мисс Санхилл и мистер Бреннер, если не ошибаюсь?

— Да, мэм. — Я готов был простить ей, что она первым назвала явно более молодого и стоящего ниже по званию уорент-офицера.

Гражданские, даже полковничьи супруги, вечно путают, да и различие в званиях среди уорент-офицеров все равно что девственность у проституток.

После секундного замешательства миссис Фаулер повела нас по просторному коридору.

— У вас прекрасный дом, — заметила Синтия.

— Благодарю вас.

— Вы хорошо знали капитана Кемпбелл? — не отставала Синтия.

— О нет... не очень...

Странный ответ. Как могла жена адъютанта генерала Кемпбелла не знать его дочь? Миссис Фаулер была растеряна, нервничала, если забыла маленькие светские условности, которые должны быть второй натурой у полковничьих жен.