Группа Тревиля - Владимир Березин

И всё это будет стерильно, безо всякой вони — кроме той только, что необходима газоанализатору.

И сейчас Эрик сидел в отдалении от своих вольных коллег и смотрел в свой стакан с виски.

Пили здесь всё — и горилку, и водку. Но горилка с водкой считались напитками для еды и употреблялись обычно с борщом или «под тёплое», а вот виски за милую душу шёл с утра.

Просто так, безо всяких лживых туристических разговоров о выводе радионуклеидов.

— Можно, я возьму тебе ещё? — спросил Мушкет.

— Не стоит. Хватит мне. Я еще сравнительно трезв, а мне как раз стоит разработать маршрут.

— Нет, точно?

— Точно. Да ведь ты уже угостил меня, — сказал Палач. — Хватит.

— Сколько мне было лет, когда ты первый раз взял меня в Зону?

— Двадцать пять, кажется, и ты сразу чуть было не погиб, когда мы поймали ещё живого кровососа и он вдруг очнулся, помнишь?

— Помню, как он пошёл на нас и как ты бил по нему из дробовика. Помню, он задумчиво стоял перед нами, и вдруг превратился в бублик, потому что всю середину туловища у него вынесло множеством наших выстрелов, а кругом стоял приторный запах крови.

— Ты правда все это помнишь, или я тебе потом рассказывал?

— Я помню все с самого первого дня, когда ты взял меня в Зону.

Палач поглядел на него своими голубыми, едва видными из-под капюшона глазами:

— Если бы ты был моим сыном, я бы сейчас рискнул взять тебя с собой. Но это не так, да и вообще со мной лучше не связываться.

— Давай я все-таки схожу за вискарём. И ещё я знаю, где можно достать хорошее снаряжение.

— У меня ещё много осталось.

— Я достану.

— Ладно, — согласился Палач, чтобы больше не спорить.

Он никогда не терял ни надежды, ни веры в будущее, но ему было приятно, что Мушкет его боготворил. «Надо, впрочем, мальчику сказать, чтобы он не был так сентиментален, а то нас ещё будут подозревать в чём-то большем, чем отношения ученика и учителя», — подумал Эрик. Но Мушкет для него всё равно был навсегда мальчиком — восторженным и неумелым.

Он был не слишком простодушен, чтобы думать о своём предназначении. Слова о предназначении — даже нет, Предназначении с большой буквы «П» — хороши только в книгах. Но про себя Эрик знал, что его предназначение было в том, чтобы поймать гипножабу. Как и зачем — он не знал. Поймать — и всё.

Утаить это было невозможно.

Как бы он не скрывал своё желание, оно стало известно всем сталкерам много лет назад. Он расспрашивал о повадках гипножабы учёных, он разглядывал фотографии и наносил на внутреннюю карту, находившуюся в его голове все случаи наблюдения гипножабы.

За многие годы существования Зоны ни у кого не получалось поймать гипножабу — большинство охотников гибло на подходах. Некоторые тонули в болотах, не успев даже увидеть это существо.

Кто-то похвалялся тем, что завалил гипножабу с большого расстояния — из дальнобойных снайперских винтовок с хорошей оптикой. Некоторым из таких героев можно было верить.

Но особого героизма в такой удаче не было — убить ведь дело нехитрое. Ты попробуй подойти к гипножабе, загадочному Земноводному Контролёру. Попробуй, и там посмотрим, во что ты превратишься.

Ментальный удар гипножабы естественным образом зависел от расстояния, его мощность падала пропорционально квадрату этого расстояния. На ближней дистанции, таким образом, никто с ней не схватывался. То есть, может, кто и попробовал, но — с понятным результатом.

Ходили легенды о незадачливых сталкерах, что попали в рабство к гипножабе и с тех пор, потеряв рассудок, жили в болоте, ползая у брюха этой жабы как её собственные головастики. Впрочем, неизвестно, были ли у гипножабы головастики — ведь, по сути, это была никакая не жаба.

Одно название.

Итак, ни одной гипножабы людям для изучения предъявлено не было.

— Если ничего не переменится, я пойду завтра, — сказал сталкер-проводник Эрик Калыньш по прозванию Палач.

— Ты где будешь искать?

— Подальше от края, а вернусь, когда переменится ветер. Как Мэри Поппинс. Выйду до рассвета.

— Все всегда рвались к центру болот. По-моему, нужно поступать парадоксально — искать по краю. Но, всё равно, надо бы взять команду. Если тебе попадется очень большая гипножаба, мы тебе поможем.

Надо бы хорошие камеры слежения. То есть я могу стать вторым номером. Если я уж высмотрю что-нибудь такое, чего ты, находясь в деле, не сможешь разглядеть, то хотя бы крикну. Я так помог Хомяку.

Хомяк был знатный сталкер, бабник, остряк, весельчак.

Он давно не ходил в Зону после случая на болотах, когда один зомби воткнул в него скальпель, и почти надвое развалил его тело. Раны были страшные, его еле спасли. Доктор на болотах потратил на него времени едва ли не больше, чем на всех прежних пациентов. А пациентов у болотного доктора было множество — и среди людей, и среди тварей.

Но если бы не Мушкет, шедший с ним вторым номером, болотному доктору вряд ли бы было что сшивать да лечить.

— А сил у тебя хватит, если попадется очень большая гипножаба?

— Думаю, что хватит. Тут главное — сноровка. Когда готовишься полжизни к чему-нибудь, такие вопросы уже не встают.

— Давай собираться. До завтра ведь мало что изменится.

И они пошли в корпус, где была комната Эрика.

Эрик нес на плече щуп-детектор, переделанный из старинного дозиметра ДП-5Б, а Мушкет — пластиковый ящик Эрика, наполненный всякими примочками.

Вряд ли кто вздумал бы обокрасть Палача, но лучше было отнести ящик в его номер. Просто чтобы потом не искать его, если кто-то из сталкеров или уборщик запинают его в другой угол.

Они поднялись по наружной лесенке и вошли в дверь, растворенную настежь.

Тут уже Палача знали все, и никто бы не зашёл к нему без спроса — репутация и мистический флёр вокруг его фигуры охраняли имущество куда круче, чем замки.

Палач прислонил щуп с обернутым вокруг него проводом к стене, а Мушкет положил рядом сталкерские снасти. В комнате Эрика была скромная обстановка — ровно такая же, какая полагалась всякому члену научного сообщества.

Тут стояла кровать, стол и стул, но только одно отличало комнату от прочих — у стола не было гигантского компьютерного монитора, которым обзаводились все. Без Интернета тут жил только сталкер-проводник Эрик Калыньш по прозванию Палач.

У него и компьютера не было — ни к чему был компьютер сталкеру-проводнику.

На стене раньше висела фотография, но это было много лет назад. Трудно поверить, что и Эрик был обычным человеком. Видимо, это была женщина, кто же ещё?

Но даже Мушкет не видел её никогда. Ему казалось, что Палач ее спрятал лет двадцать назад, потому что уже тогда смотреть на женское лицо в комнате, залитой одиночеством, было уж очень тоскливо.