Имортист - Юрий Никитин

– Но что конкретно?

– Все, – повторил журналист тупенько, но с чистожурналистской настойчивостью.

– Но все-таки?

– А вы не видите?

– В упор не вижу, – отрезал Волуев. – Поясните.Если можно, то на пальцах, вот такой я… простой народный интеллигент.

– Но-но, – проговорил журналист скучающимголосом. – Господи, это же сама основа имортизма! Провозгласить себя избранными,а все остальные… недочеловеки, живущие во тьме? Что вам еще надо? Какое ещенужно определение фашизма?

Волуев с шумом перевел дыхание. Лицо разгладилось, в глазахзаблестели веселые искры.

– Фу-у-у, – проговорил он с великим облегчением. –Что вы не сразу так вот… я уж начал пугаться! Я ж вас иногда и местами оченьдаже уважаю, вы ж человек у нас известный, все о вас говорят почтительно с тогодня, как вы первым уговорили депутатов выступить в своей программе голыми!..Даже ведущие ток-шоу на вашем канале о вас говорят почтительно, а директорвообще снимает шляпу. Если против имортизма ничего больше, окромя этогопронафталиненного обвинения, то его делу жить и побеждать по всей планете и ееокрестностям, включая соседние галактики! Если так смотреть, то все религии –фашизм, будь это иудаизм, христианство или ислам! Все провозглашают избраннымитолько себя, а остальное человечество – недочеловеками. Так? Так. Христиане таквообще первые три века называли себя сверхчеловеками. Куда уж фашистее!..

Журналист обернулся ко мне, в глазах укор, спросил быстро:

– Господин президент, вопрос был к вам! Почему бы вам неприйти к нам в студию и не выступить в моем шоу с рассказом об имортизме?

Я спросил холодновато:

– Вас как зовут?

– Славик, – ответил он.

Я сделал вид, что услышал впервые, переспросил:

– Как-как?

– Славик, – сказал он громко. – Славик Быстрик!

– Понятно, – ответил я. – Но если вас зовутСлавиком, то и шоу ваше для Вовиков, Петиков, Васек, Гошек, Димок… так ведь? Простите,я уже давно, очень давно вышел из такого возраста. Я общаюсь с людьми, которыеуже успели обзавестись не только полными именами, но и отчествами.

Он остановился, глаза расширились, но не успел подобратьответ, как рядом другой спросил живо и очень отчетливо, как будто диктуя текстглуховатой стенографистке:

– Господин президент, однако избранность имортистов неотделяет ли их от простых людей? Не возмутятся ли эти простые честные люди, чтоих оставляют в положении тупой черни?

Я покачал головой:

– А почему не возмущаются сейчас, что их соседи по школьнойпарте получили высшее образование, а они нет? Почему не завидуют тем, кто,несмотря на дождь и слякоть, все же продолжает бег трусцой, в то время как они,обнявшись с бутылочкой, в сорок лет дохнут от инфарктов?.. Кто вам не даетстать имортистом?..

– Да, но само слово «избранные»…

– Это та избранность, куда не очень-то стремятся. Вон первые«избранные» вели себя как стадо баранов, как скот, как самые жалкие рабы, то идело бунтуя против законов Творца, что приносил Моисей! На фиг нам такаяизбранность, орали они и потрясали кулаками перед носом несчастного имортиста,если из-за этой долбаной избранности надо больше работать, чем у тех жеегиптян, от которых ушли!.. Ты нам дай такую избранность, чтобы мы лежали ибалдели, расслаблялись и кайфовали, а работали и трудились все остальныенароды!..

Волуев сказал ехидно:

– А что, к тому идет…

– Я говорю серьезно, – сказал я с укором. – Мы,имортисты, берем на себя львиную часть работы. И потому, что работа – высшаярадость, и потому… что работу делать надо. Когда Моисей вел галдящую толпуленивых рабов, он втолковывал им, что трудно быть избранными, но… надо имибыть! В смысле, кому-то на земле надо быть избранными, взявшими на плечиглавную ношу. Если все другие народы отлынивают, отворачиваются, прячут головыв песок, то кто-то в конце концов поднимается и берет ответственность на себя.Не потому, что лучше других, а потому, что другие на каждом привале то золотоготельца сварганят, то ящерице поклоны бьют, то через левое плечо плюют, чтобыплохого бога отогнать… Конечно же, имортистом быть труднее, чем просто двуногимсуществом, что просто живет, добывает пищу, размножается, смотрит запотомством, а потом уходит в землю, так и не осознав, что с ним уходят навсегдав землю дивные сокровища, так и оставшиеся нераскрытыми, что сам он не жил, атолько просуществовал бездумно от и до! Но мы будем жить трудно, но достойно.

Журналист поинтересовался:

– Вы стараетесь идти по стопам Моисея?

– Он сумел из говна, – ответил я, – что вывел изЕгипта, сделать людей, а у нас уже были люди, чистые и самоотверженные люди,строившие коммунизм, однако мы из них сумели сделать говно, да еще какоередкостное говно!..

Я перевел дыхание, сказал уже тише, но с тем же накалом:

– Пришла пора снова выводить из этой бесконечной толпырабов, в которую превратилось человечество, новых… э-э-э… избранных. Сейчасдаже Израиль, о котором мечтал Моисей, стал бесконечным Египтом, Египтом навсех материках и островах планеты. Уже из него надо выводить рабов, что нежелают ими оставаться…

Волуев сказал громко:

– Простите, господин президент, добавлю, что в Израиле натой неделе отгремел всемирный слет сексменьшинств. Голые лесбиянки танцевалиперед синагогой и жрали сало. В Вашингтоне гомосеки устроили перед Белым домоммноготысячную демонстрацию с требованием предоставить им особые права на томвеском основании, что они – наиболее продвинутая часть человечества. Остальныеже, которые традиционной ориентации, просто серый мусор, тупой скот, должны лишьпокорно трудиться, а править должны лучшие, нетрадиционные…

Я спросил с интересом:

– И что, разогнали?

– Как можно? – изумился Волуев. – Это фашистов иликоммунистов бы сразу, а то и по кутузкам бы рассовали. А у гомосеков вежливо ис поклонами приняли их петицию и обещали выделить в правительстве местаспециально для гомосексуалистов. И обязательно предоставить один или дваминистерских портфеля. Возможно, министра обороны или культуры. Нет, министраобороны, кажется, для представителей вуайеристов…

Журналисты смеялись, торопливо записывали, десятки черныхобъективов смотрели в нашу сторону, похожие на жерла минометов.

Я поинтересовался:

– О ком речь?

– Это которые подглядывать любят, – пояснил Волуев.

– А-а-а, тогда министра обороны. Он любит подглядывать, какнаши солдаты офицерских жен трахают. А портфель министра культуры – движениюлесбиянок.

Журналист удивился:

– Почему?