Бесов нос. Волки Одина - Юрий Вяземский

Надо сказать, что лучшими охотниками за мальчиками-сакалиба были признаны Халльдор Павлин и Храфн Злой Глаз. Самых красивых девиц отлавливал Хельги Верный; он постепенно вошел во вкус охоты и оказался знатоком женской красоты. Девиц, которых он добывал, на рынке в Булгаре продавали дороже всех остальных.

У веси по-прежнему брали главным образом меха, не брезгуя однако куньими, бобровыми и беличьими шкурами. Когда удавалось поймать кого-нибудь из весских старейшин, его помещали в треллегард и брали за него выкуп только горностаем, соболем или черной лисицей.

Из веси охотились главным образом на ильмерей. Промышляли также среди ближайших лугов и ишор, которых волхи называли «чудью» или «чудинами». Ладогов редко трогали, потому как многие из них служили гаутам и, стало быть – верингам при доставке товара.

Иногда для собственной надобности брали у веси или у чуди умельцев-кузнецов. Но таких было мало, и лучше других с кузнечными и ювелирными работами справлялись гауты, жившие в Алдее и в Алаборге.

Теперь надо пояснить, почему перестали охотиться на ильменей. Так было решено потому, что одного лагеря для рабов оказалось недостаточно: слишком много теперь добывали голов, и их не удавалось всех разместить в Алдее. Эйнар предложил построить два дополнительных гарда: один – на Сяси-реке, другой – на Треллеватне, неподалеку от того места, где из него вытекает Волховсау. И если первый, на Сяси, возле Алаборга, поставили охранять волхов, то лагерь на Ильмене волхи не могли охранять – с ильменями у них были недружественные отношения. А посему решили на ильменей также не охотиться и превратить их в охранников и егерей для добычи среди других словенских племен. Ильмени на это согласились не так радостно, как годом раньше это сделали волхи. Но Эйнар захватил их старейшину и жреца с их семьями и отпустил всех на волю лишь после того, как ильмени на своем племенном сборище приняли предложение, которое им сделали веринги.

Таким образом возникли три лагеря: один главный и большой с теплыми амбарами в Алдее и два тоже больших, но с землянками на Сяси и на Ильмене. Собирались еще построить земляночный гард на Белом озере, чтобы там могли отдыхать во время утомительного пути дорогостоящие словенские девицы, и несколько шатровых лагерей на дальнейшем пути в Булгар: на границе между народом весь и народом меря и на мерянской и муромской границе. Так что в одной из вис, которыми Торир Кеннинг прославлял Эйнара Себезакона, он, Торир, назвал страну, в которой они промышляли, Гардаланд, Страной лагерей. Название это понравилось, и его стали часто повторять другие веринги.

В тот год товары несколько раз отправляли в Булгар. Доставляли их гауты под присмотром некоторых людей Ингвара и Хельги, которые не были заняты отловом. Эйнаровых верингов решили не отвлекать от охоты. Женщин везли отдельно, в приятное время года, их лучше других охраняли и обращались с ними, как будто они были дочери конунгов или ярлов. В тот год их удалось продать не хуже, чем в предыдущем году. Но когда в конце лета в Булгар доставили отроков-сакалиба, булгары заплатили за них меньше и предупредили, что и за девственниц в следующем году будут платить по марке за голову.

Когда Эйнару об этом сообщили, он отправил Сигвата Обидчивого на реку Итиль и в том месте, где заканчивается Земля Веси и начинается Земля Мери, велел ему строить боевой корабль средних размеров, однако с высоким бортом и из крепкого, но легкого леса, с таким расчетом, чтобы драккар легко шел и против течения.

– В будущем году я сам съезжу к булгарам, – сказал Эйнар. Одна бровь у него поднялась вверх, а другая опустилась вниз. Это с ним редко случалось, и его людям было известно, что в такие моменты лучше держаться подальше от их предводителя. Прошло несколько дней, прежде чем с Эйнаром можно было разговаривать.

Следует также сказать про тот народ, среди которого промышляли веринги. Как уже не раз говорилось, они себя называли словенами. Их было пять племен: волхи, ильмени, мстяне, ловачи и шелонцы. Неизвестно, то ли они себя называли по имени водоемов, на которых они жили, то ли свои реки и озеро они назвали по своему имени. К западу от шелонцев и к югу от ловачей жили кривы, или кривичи, но это уже был другой славский народ, хотя говорили они на похожем языке и понимали друг друга. Кривы тоже делились на несколько племен. Но сейчас речь идет о словенах.

Между собой они часто ссорились и нередко враждовали с оружием в руках. Главными зачинщиками ссор были волхи. Они утверждали, что среди словен они самые старшие и потому другие племена должны им подчиняться, в первую очередь мстяне и ильмени, с которыми граничили их земли. Мстяне не возражали и на совместных ярмарках и праздниках оказывали требуемое от них уважение. Иное дело ильмени. Главными они считали себя и доказывали: на их земле, в том месте, где Волхов-река вытекает из Ильмень-озера, находится главное святилище всех словен, в котором два раза в год собираются и волхи, и мстяне, и шелонцы, и ловачи, и, стало быть, волхи у них гости, а они, ильмени – хозяева. Волхи противоречили, и из-за этого часто возникали ссоры и стычки. Надо ли удивляться, что, когда в Ваналанде появились веринги, когда волхов они поставили себе на службу и стали охотиться на другие словенские племена, то волхи с особым усердием помогали им добывать рабов именно среди ильменей и пленных из этого племени охраняли с особым усердием.

Мало того, что волхи враждовали с соседними племенами, внутри их большого племени тоже было нестройно. У них было несколько родов и несколько больших селений. Когда-то, как рассказывали, среди волхов главенствовал род, обитавший на Полисть-реке, потому что он был ближе других к Ильмень-озеру и к главному святилищу всех словен. Когда же возникли первые распри между ильменями и волхами, племенной центр последних переместился на Чагодасау, и главным стал род, который там обитал. Но потом, лет за сто до появления здесь верингов, в Землю Волхов пришли гауты и стали селиться в Алдейгьюборге. И местные старейшины, которые начали торговать с гаутами и им прислуживать, разбогатели и так осмелели, что объявили о своем старшинстве в племени. Они принялись насыпать самые высокие курганы и требовать, чтобы другие роды приходили в Алдею, там поклонялись богам и устраивали ежегодные племенные тинги. Возникли теперь столкновения между родами. Но гаутам для их торговли нужен был мир, и они мирили друг с другом старейшин. Тинги договорились проводить не в Алдее, а по другую сторону Порогов, на Олешна-реке, и старейшину племени избирать на год по очереди из трех главных родовых старейшин.

Так было до прихода верингов. Когда же они приплыли и началась охота, сначала в рядах волхов, а затем и ильменей, произошли изменения и вслед за ними усилилась враждебность. Словене теперь делились не только на племена и роды, на знатных и незнатных, на бедных и зажиточных, но также на тех, кто служит верингам и кто им не служит. Служащие верингам – охранники, егеря, проводники и прочие работники – стали называть себя гостомыслами, потому как хотели считать своих новых хозяев гостями, а себя их гостеприимцами. Веринги им не платили за службу, полагая это повинностью. Но многим из них они раздали норманнское оружие, а охранникам и егерям выдали особые одежды, чтобы другие словене сразу видели, с кем имеют дело. И те скоро почувствовали, как много теперь зависит от гостомыслов. Веринги приезжают и уезжают, а эти вооруженные и пользующиеся защитой верингов остаются. От егерей и загонщиков зависит, на какие селения будет предложена охота. Охранники, хотя и находятся под присмотром верингов, часто решают, доложить или не доложить начальству, что прибыли родственники с выкупом, и этим охранникам почти всегда надо заплатить одну или две шкурки, чтобы они доложили и сделали это вовремя, пока родственника или родственницу не перевели в другой лагерь или не продали гаутам. За это гостомыслов многие ненавидели и прозвали их вертухаями, имея в виду, что они отвернулись от своего народа и стали на нем наживаться.