Большой погром - Василий Сахаров

– Каких? – Император приобнял юношу за плечи.

– Я хочу отправиться на войну с венедами, а мне говорят, что придётся находиться в тылу.

– Кто это говорит?

– Твои придворные. – На лице юноши была обида. – Неужели ты оставишь меня дома?

В самом деле, Фридрих собирался оставить Конрада в Швабии, ибо хотел, чтобы он научился управлять людьми. Однако, посмотрев на брата, император вспомнил себя в его годы, а потом подумал, что теперь у него есть наследник. Поэтому Конрад может отправиться на войну вместе с ним.

– Не верь никому, брат, – сказал император. – Только мне. Как я скажу, так и будет.

– А как ты скажешь?

– Будет тебе война с подвигами.

Лицо Конрада расплылось в счастливой улыбке, а Фридрих, отпустив его плечо, добавил:

– Но с условием. Ты соберёшь свой собственный отряд.

– Сделаю. – Конрад шагнул назад, поклонился брату и быстрым шагом, пока венценосный родственник не передумал, удалился.

Фридрих проводил его взглядом и вызвал писаря. Надиктовал ему письмо для Иоганна фон Свандена и поставил под ним малую императорскую печать. После чего появились придворные – собирался императорский совет, и Фридрих занялся своим основным делом – решением государственных вопросов.

Зима 6660 от С. М. З. X.

В ставке Приднепровской орды я появился через двенадцать дней после сражения с Буревичами. Слух о смерти Боняка и разгроме его войска к этому времени разлетелся по всей степи. За моей спиной – победоносное войско, готовое выполнить любой приказ. Поэтому, когда я объявил себя ханом, спорить со мной никто из приднепровских вождей не стал, шаманы приняли богатые дары и провели все положенные обряды. Был бы у них лидер, который мог встать и смело заявить, что я чужак и узурпатор, с которым необходимо биться, тогда иное дело. При таком раскладе пришлось бы вести долгие переговоры, кого-то подкупать, кого-то уговаривать, а к некоторым, особо упёртым, подсылать убийц. Но сильного духом человека не нашлось, и вожди, поскрипев зубами, принесли мне клятву верности. После чего они разошлись и стали думать, как меня скинуть.

Разумеется, я этого ждал, поскольку взятые в плен ромеи сдали всех, кто поддерживал их в орде. Да и не могло быть иначе, ибо многие кощеи сами хотели стать ханами, и между кочевьями приднепровских половцев стали курсировать гонцы, а потом пришёл черёд тайных сходок. Всё это не могло укрыться от внимательного взора варогов, и я получал доклады ежедневно. А когда вожди были готовы поднять мятеж, вызвал Судимира Кучебича.

Бывший дружинник Святослава Ольговича после похода в Крым заметно окреп и стал гораздо увереннее. Из «диких» половцев и присоединившихся к нам лукоморцев он собрал собственное племя, и степняки его уважали. Под началом Кучебича теперь тысяча хорошо вооружённых воинов, и он постоянно находился рядом. Ведь вся его жизнь – служение. Но если раньше он служил Ольговичам, то теперь мне, и я был уверен, что на него можно положиться. Почему? Да по той простой причине, что без меня он никто, и если я исчезну, его лоскутное племя окажется вне закона и будет уничтожено. Так что выбор у Кучебича невелик. Или он служит мне, богатеет и содержит гарем из красивых девок. Или ему придётся признать власть другого хана, который отберёт у него половину добра, а потом может убить. Или, бросив всё, уходить на Русь и отдаться Мстиславу Изяславичу, который не забыл, что Кучебич был воином врагов его семьи. Правда, был ещё вариант: снова связать свою судьбу с Ольговичами, но они сейчас ослабели и защитить его не смогут. Скорее сдадут Мстиславу как опасного смутьяна, и он это прекрасно понимал.

– Ты меня звал, хан? – В юрту, впустив холодный ветер, вошёл Кучебич.

– Да, – кивнул я и указал на кошму рядом. – Дело к тебе есть.

Кучебич сел, и я спросил:

– Ты знаешь, что часть вождей сговаривается против меня?

– Слышал об этом. Но кто именно измену задумал, не ведаю.

– Во главе изменников младший брат Бачмана.

– Инэль?

– Он самый.

– И что теперь?

– Поднимешь свою тысячу, возьмёшь чёрных клобуков и ударишь по его кочевью, затем пройдёшься по аилам других изменников. Всех, кто схватится за оружие, под нож. Женщин и детей приведёшь в ставку. Стада перегонишь к себе. Золото и серебро, если найдётся, мне. Мятежных вождей постарайся захватить живьём. Понял?

– Понял.

– Вопросы есть?

– Кто ещё с Инэлем?

– Янды, Суниши, Кушу, Эльтерес и Озмыш.

– Когда я должен их атаковать?

– Завтра вечером.

– Сколько у них воинов?

– Пара тысяч. Но они к битве не готовы и твоего появления не ожидают.

– Варогов дашь?

– Дам. Они укажут, кого бить, и проведут допросы изменников.

Кучебич поднялся:

– Я могу идти?

– Да.

Он удалился, а я приступил к подсчётам.

В среднем в каждой орде сорок – пятьдесят тысяч человек, редко больше. Один род приходит, другой уходит, ибо человек всегда ищет, где лучше. Но костяк всегда остаётся, как правило, это несколько богатых и сильных родов (кланов). Чётких границ в степи нет, и многое зависит от хана, насколько он амбициозен и сколько сможет удержать. В моей орде на реке Саксагань после крымского похода двадцать три тысячи человек. Причём из них почти пять тысяч воинов, ибо чёрные клобуки держали свои семьи на реке Рось, в пределах Руси, а «дикие» половцы только начинали стягивать женщин и детей из глухих уголков Дикого поля. Ну а в Приднепровской орде, при Бачмане, который из похода в Галич привёл с собой много побужских половцев, почти семьдесят тысяч человек, и он мог выставить шесть с половиной тысяч воинов. И ещё к приднепровским половцам относились Буревичи старого Боняка, которые кочевали в стороне от ставки Бачмана, и это ещё больше двадцати тысяч человек. А если смотреть территориально, то земли орды, включая реку Саксагань, простирались от реки Ингулец и Днепра на востоке до истоков реки Тор на западе, реки Самары на севере и истоков реки Сутень на юге. Если сравнивать с картами двадцать первого века в моей реальности, они кочевали по территории Донецкой, Луганской и Днепропетровской областей Украины. Земли много, а людей не больше ста пятидесяти тысяч, ибо в основе кочевой жизни – скотоводство.

В среднем, для существования степной семьи кочевников из семи-восьми человек, нужно иметь две лошади, десять голов рогатого скота и пятнадцать овец. Так можно прожить не голодая и не испытывая острой нужды, попутно выезжая на охоту. А если прикинуть, сколько нужно для существования всей орды, включая племена на реке Саксагань и Буревичей? Это уже тридцать тысяч лошадей, сто пятьдесят тысяч коров и больше двухсот тысяч овец. Для всех нужен корм, и мы имеем, что имеем. Коши и аилы кочуют по степи туда, где есть трава и нет войны. Они постоянно перемещаются, и у каждого кочевья свой кусочек степи.