Большой погром - Василий Сахаров

Однако оставим легенды археологам, которые через несколько столетий начнут разрывать курганы. А в настоящей реальности они являлись стратегической высотой – перед ними поле, вокруг которого много оврагов. Противник обязательно пойдёт мимо высот, окажется на поле, и вот тут мы его атакуем. Этот план нельзя назвать гениальным, но против половцев он должен сыграть. В теснине численный перевес Буревичей роли не играл, а тут ещё дождь продолжается, из лука не постреляешь, и всё решат клинки.

Войско расположилось на дороге, а на курганы взобрались наблюдатели, которые уже через десять минут сообщили о появлении противника. Сберегая силы лошадей, Буревичи двигались шагом. Они казались несокрушимой штормовой волной, которая медленно приближается к берегу, и я почувствовал напряжение своих воинов. Многие боялись, но о бегстве никто не думал, люди держали себя в руках. Я посмотрел на командиров, которые находились рядом и ждали приказа. Чёрные клобуки, словно сычи на ветках, втянули головы в плечи и наблюдали за приближением противника, Алмас покусывал губу, а Кул-Иби сдерживал горячего скакуна.

Пришла пора сказать своё слово:

– Идём навстречу Буревичам, пробиваемся к знамени и убиваем Боняка. Кто свалит старого волка, тому сотня гривен и косяк отборных кобылиц. Пошли!

– Рарог! – прорычали командиры и разъехались к своим отрядам.

Первыми навстречу Буревичам двинулись две сотни тяжёлой кавалерии, следом – легковооружённые всадники. Расстояние между двумя конными армиями сокращалось, скорость увеличивалась, и мы первыми сорвались в галоп. Топот копыт ударил по ушам, а взлетающая вверх грязь создала над всадниками чёрное покрывало. Мы мчались с высоты, наши лошади были свежими, а враги растянулись по дороге и никак не могли собраться в кулак. Так что перевес на нашей стороне.

Спустя минуту мы столкнулись, и первые ряды Буревичей полегли под мечами и саблями моих половцев. До знамени оставалось совсем немного, но неожиданно над полем боя разнёсся протяжный волчий вой:

– У-у-у-у-у!!! – Это был голос Боняка, не зря его считали волком в обличье человека. Было в нём много от зверя, как в Валентине Кедрине или в северных ульфхеднарах.

И сотни воинов подхватили клич вожака:

– У-у-у-у-у!!!

Грозный вой внёс смятение в наших воинов, и напор ослаб.

В любую секунду противник мог переломить ход сражения, и я ворвался в гущу врагов.

– Рарог!!! – закричал я, но мой голос потонул в шуме сражения.

Меня не услышали, однако увидели. Вокруг сплотились воины, образовался плотный клубок из полусотни отчаянных рубак, и мы рванули к вражескому стягу.

Кто-то из врагов попытался проткнуть меня копьём. Неудачно. Я уклонился и вслепую отмахнулся мечом. Клинок во что-то вонзился, и сбоку прилетел крик боли. Попал.

Сразу же новый противник. Он замахнулся саблей и привстал на стременах. Но я поднял коня на дыбы, и его копыта ударили врага в грудь. Человек вылетел из седла, а его приземистая лошадка отскочила в сторону. Синее знамя с золотой волчьей головой мелькнуло впереди, всего в нескольких метрах, и мне показалось, что я увидел Боняка, смуглого приземистого старика на гнедом жеребце. Но его заслонили воины, и он сразу же пропал. Как ориентир осталось только знамя, и я начал к нему пробиваться.

На клинке кровь, а вокруг месиво из людей и лошадей. Под копытами копошатся раненые, пытаясь выбраться из свалки. Ржанье лошадей и крики воинов. Звон клинков и стоны. Хлюпанье грязи и чёрные земляные комки, падающие вокруг. Всё смешалось. Дождь почти закончился. Видимость улучшилась, но толку от этого немного. Кругом грязь и кровь. Кто побеждает, непонятно. Наверное, пока ничья.

Вперёд! Вперёд! Вперёд! Удар вправо! Рассечённый череп и ошмётки мозгов. Удар влево! Клинок вспарывает руку противника, и та повисает плетью.

«Нужно добраться до знамени, и тогда всё закончится! – подбадривал я себя. – Нужно драться за собственную жизнь и будущее венедов! Нужно пробиться через не могу и не хочу, сквозь грязь, кровь и вражеские клинки! Другого выхода нет. Победа или смерть!»

Рывками я всё-таки прорвался к вражескому знамени и лицом к лицу столкнулся с воином, который его держал. Знаменосец оказался крепким и при виде меня оскалился, словно дикий зверь, и зарычал. Страшно получилось. Только ему это не помогло. Я достал его кончиком меча – клинок рассёк противнику челюсть. Осколки костей и зубов брызнули в разные стороны. Обнажилась белая мякоть, которая сразу же стала напитываться кровью, и я нанёс добивающий удар. Обрушил меч на его голову, и клинок застрял в черепе. Вытащить оружие не получилось. Я отпустил рукоять, а спустя мгновение знаменосец выпал из седла, и его накрыло синим полотнищем.

Взгляд вправо-влево. Боняка нигде нет. Вражеский строй стал разваливаться, и моя кавалерия усилила нажим. Перелом произошёл, мы побеждаем. Но где вражеский вожак?

Началась бойня. Буревичи побежали, но истомлённые лошади не могли спасти седоков. Охваченные яростью мои ордынцы и чёрные клобуки рубили беглецов, выбивая их из сёдел и втаптывали в грязь. Спасения не было, и сопротивление нашим воинам оказывали редко. Находились смельчаки, которые, переборов страх и подавив панику, смерть встречали в бою, но таких было мало.

– Где Боняк?! – повысив голос, закричал я и поднялся на стременах. – Кто его видел?!

– Он погиб, – ответили мне.

Я посмотрел на того, кто это сказал, и увидел незнакомого пожилого воина, который стоял по колено в грязи, среди трупов, держа в правой руке отрубленную голову вождя Буревичей.

– Ты кто? – спросил я воина.

– Десятник пятой сотни Каюм из рода Аргамак.

– Как погиб Боняк?

– Случайно. Под удар подставился, и я метнул в него кинжал. С трёх метров попал из седла. Мне повезло, а ему нет.

– Ты знал, кого убивал?

– Знал.

– Откуда?

– Я с ним в свой первый поход ходил.

– На Русь?

– Да.

– О награде за голову Боняка слышал?

– Нет, – покачал он головой. – Сотник что-то говорил перед битвой, но я его не расслышал, далеко был.

– Получишь сотню гривен и косяк кобылиц. А ещё двух рабынь из крымской добычи.

– Благодарю, вождь, – улыбнулся воин и поклонился.

– Потом благодарить станешь. А сейчас найди тело Боняка и его коня.

– Слушаюсь.

Мало кто из Буревичей ушёл, не больше семи сотен спаслись, остальные же полегли на поле возле курганов. Снова начался дождь, погоня прекратилась, и начался сбор трофеев. Из ставки вызвали женщин и подростков с телегами, пусть помогают воинам – нового нападения мы не ожидали. Отыскав и освободив свой меч, я перебрался в овраг. Вароги натянули между стенками обрывов брезентовое полотнище, на десять человек хватит, и развели костерок. Пока одни воины ползали среди трупов и собирали добычу, а другие ловили разбежавшихся по степи лошадей, я грелся у огня и думал о том, что сделаю дальше.