Мистерия Сириуса - Роберт Темпл

Если расположить руль «Арго» не в Фивах, а в Бехдете (возле «земного» Канопуса), а нос совместить с горой Арарат и затем повернуть этот чертеж на 90° в сторону Додоны, то мы обнаружим, что его необходимо укоротить. Об этом свидетельствует, как ни странно, и одна из ближневосточных поэм. Выше, в главе 3, я уже цитировал ее в ином контексте. Это короткая шумерская эпическая поэма «Гильгамеш и Агга». Создана она была в глубокой древности: сохранившиеся таблички с ее текстом датируются первой половиной второго тысячелетия до нашей эры. На поверхности — это скорее «политическое» сочинение, но в нем есть странный подтекст, который так и не был убедительно объяснен.[271] (На мой взгляд, впрочем, Джейкобсен и Крамер слишком односторонне трактуют эту поэму. Понятно их удивление перед тем фактом, что, как оказывается, в Шумере четыре тысячи лет назад существовал двухпалатный парламент[272] — по всей видимости, первый на планете, но к политике содержание «Гильгамеша и Агги» все же не сводится.)

В этой поэме упоминается, в частности, некая «летящая птица», под которой, как я полагаю, подразумевается опять-таки почтовый голубь. Но самыми существенными представляются мне два на первый взгляд противоречащих друг другу утверждения:

В главе 4 я доказывал, что магурская и маганская (из другой поэмы) ладьи — прототипы корабля «Арго». По-видимому, утверждение (1) относится к проекции «Арго», соединяющей Бехдет с Араратом, а утверждение (2) — к проекции, соединяющей Бехдет с Додоной. Чтобы нос «Арго» оказался в Додоне, необходимо было его укоротить.

В поэме говорится, что, пока нос ладьи не был отсечен, «толпы не посыпали себя пылью» в знак траура. Ибо проекция корабля на земную поверхность проходила достаточно близко к Шумеру (захватывая северо-восток Месопотамии). Линия, соединяющая Бехдет с Араратом, пересекает знаменитый оракульский центр Иераполь,[273] который, как мне представляется, и был пятым восточным оракульским центром, расположенным на 36° 30 с. ш.

Поэма также сообщает, что, пока нос ладьи оставался в целости, «народы других земель не были задеты». Иными словами, проекция «Арго» не «падала» на тех людей, которые жили, скажем, в Греции. Она в буквальном смысле «не задевала» народы других стран, проходя мимо их территорий.

Когда же нос ладьи был отсечен, проекция «Арго» вышла за пределы Месопотамии, и поэтому «толпы посыпали себя пылью», а народы других стран «были задеты». При этом Гильгамеш сказал Агге: «О Агга, летящую птицу накормил ты зерном» (иными словами, накормил почтового голубя, готовя его к перелету в другой оракульский центр — по-видимому, в Додону, а не в Мецамор). В поэме присутствуют постоянные — и, по словам Крамера, «загадочные»[274] — упоминания о «выкапываемых колодцах», «малых кубках земли» и о желании «изготовить связывающие веревки». Только специалисты по шумерскому языку и культуре могли бы установить, нет ли в этих выражениях какого-то скрытого смысла. Возможно, что «связывающие веревки» имеют отношение к сетям, изображенным, к примеру, на дельфийском и делосском омфалах. Что же касается «малых кубков земли», то они могли быть или маркерами геодезических точек, или же самими омфалами (которые по форме действительно похожи на «малые кубки»). Не было ли это принятым обозначением омфалов в разговорном языке шумеров? Не более десятка ученых во всем мире достаточно компетентны, чтобы хотя бы попытаться ответить на эти вопросы. Даже специалисты по аккадскому языку не могут нам помочь, ибо шумерский от него очень отличался. Конечно, отдельные эксперты также могут ошибаться. Учитывая сложность проблемы, необходимо снова обратиться к египетским источникам.

Рис. 34 (слева). Этот рисунок выгравирован на вавилонском омфале. Раулисон полагал, что здесь изображены зодиакальные созвездия. По-видимому, это и в самом деле карта звездного неба, но не претендующая на буквальную точность. Попытки объяснить подобные звездные карты (наиболее известный пример — Дендерский зодиак) обычно кончаются неудачей, и я не хочу искушать судьбу…

Рис. 35 (справа). Тот же вавилонский омфал, что и на рис. 34, вид сбоку.

Стеччини пишет: «Поскольку египтологи мало интересовались проблемами геодезии и линейных мер, использовавшихся египтянами, фараон Эхнатон оказался наиболее таинственной и противоречивой фигурой во всей египетской истории».[275] Затем он весьма критически отзывается о таких специалистах, как Сирил Алред, и продолжает:

«Отрицая хорошо обоснованные факты, многие консервативно настроенные ученые потратили массу времени на обсуждение предположений о том, что Эхнатон был импотентом, или гомосексуалистом, или женщиной в мужском одеянии; некоторые историки претендуют на то, что им знакомы подробности интимных отношений между Эхнатоном и прекрасной Нефертити, его женой. Поскольку образ этого фараона остается весьма туманным, каждый ученый описывает его так, как сам того желает. Те, кому Эхнатон не по душе, видят в нем психопата и рассуждают об истории его болезни. Но если перестать фантазировать о содержании психоаналитических заметок личного врача царской семьи и обратиться к реальным фактам, то окажется, что самым важным событием за все революционное правление Эхнатона была постройка новой столицы Египта, Ахетатона («места отдохновения Атона»). В окрестностях Тель-эль-Амарны найдены и раскопаны остатки зданий этого города, занимавшего в свое время немалую площадь. Во время правления Эхнатона значительная часть ресурсов египетского государства была направлена на строительство Ахетатона.

Ученые прошлого века, для которых психоанализ еще не стал излюбленным методом объяснения исторических событий, хотя бы признавали политическое значение переноса столицы на новое место. Эхнатон намеревался вырвать с корнем древо власти фиванских жрецов бога Амона, которые, располагая общенациональным оракулом этого бога, присвоили себе едва ли не царские полномочия. Но вот чего эти ученые не знали: фиванский храм Амона был геодезическим центром египетской державы, «пупом» Египта. Он располагался там, где «восточная ось» страны (проходившая по меридиану 32° 38 в. д.) пересекает Нил, на широте, составляющей 2/7 расстояния от экватора до полюса (25°42 51» с. ш.), и бог Амон отождествлялся с каменной полусферой, установленной на этом месте.