Без приказа - Игорь Берег

Миронов повернулся к товарищам.

– Какие будут предложения?

– Да грохнуть его, собаку, – спокойно сказал Оруджев. – Я как представлю ту кучу валежника, под которой мы должны были лежать, так мороз по коже.

– Не возражаю, – кивнул Монастырев, все еще продолжавший удерживать рвущегося Ступина.

– Слышал мнение товарищей? – повернулся к Коленкину Миронов. – Не хотят они, чтобы ты жил дальше. Сильно ты их обидел. И меня тоже.

– Но я же все честно рассказал! – взвыл Москвич.

– Ну, насколько честно – это только тебе да Богу известно. Время покажет. Лично я считаю, что тебя можно будет отпустить. Даже больше того. Я могу дать тебе диски с настоящей информацией, чтобы ты перед начальством оправдался. Оно ведь рвать и метать будет. А тут ты явишься: получите! Как это обставишь – твое дело. Но если про командира группы хоть слово плохое скажешь – пеняй на себя! Жить тебе после этого останется – только до сортира дойти и веревку намыленную привязать! Понял? Из-под земли достану! И запомни вот эти минуты на всю жизнь! Честным нужно быть с людьми и не рвать чужие глотки из-за денег!

Коленкин молча закивал. Слезы теперь текли по его щекам ручейками. Он почувствовал, что может остаться в живых.

– Ну, командир, из тебя прямо баптистский проповедник может получиться! – восхищенно сказал Портос, когда они шли к машине. Коленкин остался привязанным к дереву, для гарантии, что не побежит сразу делать какие-нибудь глупости. Диски с компроматом ему сунули в карман. Ни в какое особенное место Миронов их не прятал. Так и лежали обе копии в машине, за обивкой одного из кресел. А с Виктором Ильичем ничего страшного не случится. Пару часов подергается и сможет развязаться.

– Чего это – баптистский? – ворчливо сказал Евгений. – Я и на обычного, православного попа потяну. Грехи вам отпускать.

– А себе? – попробовал уесть его Борис.

– Себе-то зачем? Я, по определению, безгрешен. Вот и сейчас святое дело совершу. Серега! Иди-ка сюда!

А когда Ступин, уныло тащившийся сзади, подошел, поинтересовался:

– Помнишь, мы с тобой о половине договаривались? Сейчас поедем делиться. Тут я тебе диски и вручу.

– А зачем они мне, – тоскливо сказал Ступин, – если ты их этому уроду отдал?

– Ты что, не понял? – поразился Миронов. – Те диски – его дело. Он их начальству привезет, благодарность получит. Начальство передаст шайке бизнесменов. Пусть пользуются на здоровье! А ты тем временем свои копии отдашь, куда собирался. Получится, что тебя трогать никто не будет больше, потому что шухер начнется, и у этих аферистов ничего не получится по той же причине. А мы в стороне остаемся. Дошло?

– Дошло! – заулыбался Сергей. – Ладно, хрен с ней, с половиной. Поехали!

Спустя четыре часа они втроем сидели в полупустом в это время дня зале дорогого ресторана и, дожидаясь, пока принесут заказ, разговаривали на отвлеченные темы. Ступин унесся по своим делам.

– Первый раз в жизни чувствую себя богатым! – с какой-то глуповатой улыбкой говорил Монастырев, поправляя галстук. Евгений после посещения вокзала и банка заставил бывших подчиненных переодеться в приличные костюмы. Да и сам решил, что хватит ходить каким-то туристом.

Часть наличности из чемодана они забрали на текущие расходы, остальное, в том числе и полученное от Ступина, положили на открытые для каждого счета. Миронов хотел было свою долю разделить между товарищами, но те сильно воспротивились.

– Ничего особенного! – возражал Оруджев. – Зато теперь понимаешь, что богатые – такие же люди, как и все остальные. Только их в дорогие бутики пускают, а простой народ – нет. И вся разница!

– Ну почему? – возражал Евгений. – Богатые могут себе позволить бутылочку-другую хорошего вина. Вот как мы, например.

– Командир! – уже не в первый раз ныл Борис. – Может, ну его, это шампанское? Закажем водочки, причем нашей, «Московской»! А?

– Нет уж! – тоже в который раз говорил Миронов. – Праздновать, так праздновать. Не надо превращать торжество в обычную пьянку! Да, так что у вас с Аргентиной? Когда думаете ехать?

Соратники замялись. Потом Толик сказал:

– Ну, мы все же думаем туда слетать. Посмотрим как да что. Мы ведь про Буэнос-Айрес только в книжках, туристических проспектах читали да по телевизору видели. И еще фильм такой был старый. «Пусть говорят» назывался. Там еще какой-то певец в Аргентину приезжал и брата искал. Как его звали, а, Борь?

– Рафаэль, кажется. Или Леонардо. В общем, великий художник.

– Вот этот художник-певец в фильме по Буэнос-Айресу шляется. Нам очень понравилось. Теперь собираемся своими глазами посмотреть. А там видно будет: уезжать насовсем, не уезжать…

– Ну, хозяин – барин. Вы птицы вольные.

– А ты что же, командир?

– Меня супруга заждалась, – со вздохом сказал Евгений. – Да и я, честно признаться, тоже по ней соскучился. Так что завтра утром поеду.

Появился официант, стал неслышно расставлять тарелки. Монастырев плотоядно облизнулся и потер ладони. Сейчас он повеселится!

Евгений поднял от стола взгляд и… Не то чтобы обмер, с нервами у него все было в порядке. Но некоторый шок испытал.

Потому что в зал ресторана в этот момент входил не кто иной, как Симонов Алексей Васильевич собственной персоной! Да не один, а под руку с прелестной блондинкой, по возрасту годящейся ему если не во внучки, то в очень молодые дочки. Вот уж кого Миронов меньше всего ожидал увидеть здесь, в центре Мюнхена!

Да этого просто быть не могло! Симонов должен сейчас сидеть в деревне, возиться с пасекой и даже не думать о каком-то Мюнхене! Или уж, на самый крайний случай, быть в Москве, поскольку его туда пригласили для консультаций, и о Мюнхене действительно думать. Но только думать! А не разгуливать по баварской столице в отлично сшитом костюме и с милой девушкой! Бред какой-то!

Или не бред? Наоборот, самая гнусная реальность, какую только можно себе представить? Не зря ведь Евгению отчего-то казалось, что не все еще закончилось, нет хеппи-энда у этой истории, а отданные диски и полученные деньги совсем не выглядят жирной точкой в конце занимательного повествования. Ох, как это все надоело!..

Но портить ребятам праздника он не стал, тем более что после его упоминания об Аргентине они оживились и теперь обсуждали, что нужно посмотреть в этой стране и на что делать упор в планировании возможной будущей жизни там. Миронов продолжал с легкой улыбкой слушать их разговор, а сам краем глаза следил за вошедшей парой. Метрдотель проводил Симонова и его спутницу к столу, усадил, раскланялся. Официант принес две папки с меню. Пришел солидный господин в ресторан пообедать, привел молодую женщину, возможно, родственницу, а может, и любовницу. Сейчас это не редкость. Что в этом странного?