Сейчас и больше никогда - Анастасия Соловьева

Взволнованно вздыхая, Дмитрий осторожно присел на край дивана. Действительно, неплохая комната, два окна. В простенке между ними он заметил круглые остановившиеся часы. Они показывали ровно девять. В комнатах с остановившимися часами кажется, что и время встало. Почему-то эти неподвижные часы в большом сумрачном пространстве комнаты, точно в сером свете сновидений, живо, до галлюцинаций напоминали Сашу.

Дмитрий чувствовал тут какую-то тайну. Именно ее, Сашину, тайну. Куда Саша пропала? Казалось, что если вот так сидеть неподвижно и ждать… то Саша вдруг появится.

В коридоре послышалась возня. Дмитрий порывисто поднялся и подошел к столу. Видимо, он долго сидел на диване, потому что луч солнца съехал на обои.

Под дверью заскрипели половицы. Дмитрий быстро раскрыл сложенный листок и тут же положил его на место. Там оказалось всего лишь одно число – 3001.

– Хорош, хорош комнат!

– Неплох, – согласился Дмитрий. – Теплый.

– Покупай! – Она проводила его до входной двери.

Дмитрий едва успел добраться до гостиницы и проделать все необходимые процедуры. В последний момент выяснилось, что ботинки ему немного жмут. Но ходить в них он собирается недолго – от подъезда до машины, от машины – до квартиры мэра. А у мэра, может быть, найдутся для него тапочки. В спешке он едва не забыл бизнес-планы, но на ступеньках Благовещенского собора стоял ровно в семь.

Интересно, а приходила ли сюда Саша? Ведь именно здесь они собирались встретиться в самом крайнем случае. Они так боялись потерять друг друга – и, естественно, потеряли. А кто виноват? Обычный вопрос для русского человека. Кто виноват – она или он? Дмитрий постоянно задавался этим вопросом и всегда приходил к выводу: виноваты оба. Он ни за что на свете не должен был прерывать связи – надо было звонить, невзирая на самые кошмарные обстоятельства. Тем более что связь у них была односторонней – Саша не могла позвонить ему сама.

Она расстроилась бы и, может быть, даже сказала бы какую-нибудь резкость – ведь он так настаивал на покупке этой злополучной квартиры на Воронцовом Поле. Но в итоге они непременно помирились бы и теперь жили бы на улице Машкова… в согласии и любви.

Но если бы она подождала месяц… Если бы она не срывалась куда-то очертя голову. Когда Дмитрий доходил до этого места их истории, у него начинались настоящие сердечные боли. Неужели за месяц она забыла его? А если нет? Если в Сашиной жизни произошла какая-то непоправимая трагедия? Может быть, пока он собирал деньги на квартиру, она умирала? А вдруг все дело в комнате? Вдруг, чтобы завладеть ее комнатой, азербайджанцы что-то сделали с Сашей?! И она после этого зачем-то уехала в Кострому?! Дмитрий путался в догадках.

Он вновь представил комнату. Конечно же это ее, Сашина, комната. И вдруг он отчетливо понял значение числа 3001 в сложенном листе. 30.01 – тридцатое января! Это же день, когда он последний раз разговаривал с Сашей! В тот день он позвонил ей ровно в девять часов вечера…

Открытие потрясло Дмитрия. Он не заметил, как рядом остановилась малиновая «шестерка». Из нее выкатился улыбающийся Анатолий Петрович и приятельски махнул Дмитрию.

– Ну, Дима, потопали? Разоделся ты в пух и прах! Бумажки все взял? Ничего не забыл? – Чувствовалось, что директор волнуется. – Да ты, Дмитрий Алексеевич, не робей. Мэр – парень ничего, нормальный. Из бандитов только! – добавил он тихо и захрипел смехом. Лицо его мгновенно налилось малиновым, под цвет «жигулей». – Ну, по коням? Езжай, Дима, за мной. Только не отставай.

Директор, газанув на своей «шестерке», на полном ходу пересек поперек безлюдную площадь, въехал на территорию губернаторского дома и лихо припарковался среди разнобойных машин – от «москвичей» до джипов.

Дмитрий отстал. Когда он вылез из машины, Анатолий Петрович уже жал руку охраннику в отутюженном черном костюме, весело беседуя.

– Этот тоже из бандитов, – шепнул он Дмитрию, когда они вошли в лифт. – Теперь в охрану подался.

Директор опять захрипел, налившись малиновым цветом.

Зеркальный лифт с кожаными диванчиками мягко поднял их на третий этаж.

Вслед за Анатолием Петровичем Дмитрий вступил в белоколонную, роскошно убранную гостиную с мраморными скульптурами античных муз в полукруглых нишах, картинами старых мастеров среди антикварной мебели, ваз, цветов…

– Эрмитаж тут у вас?! – растерялся Дмитрий.

– Эрмитаж по сравнению с палатами нашего мэра – сарай для хранения лопат… Александра Юрьевна, здравствуйте, а вы все хорошеете!

– Добрый вечер, Анатолий Петрович…

Занятый созерцанием неожиданной обстановки, Дмитрий не сразу понял, с кем говорит директор, однако женский голос был очень похож на Сашин. «Теперь мне всюду мерещится она, – подумал он. – Надо успокоиться, взять себя в руки, наконец».

– Вот, Александра Юрьевна, важного господина привез к вам в гости. Из Амстердама! – паясничал Анатолий Петрович.

Дмитрий обернулся, чтобы поклониться, но готовая улыбка застыла на его лице… Перед ним стояла Саша.

– Супруга нашего дражайшего мэра – Александра Юрьевна Верхоланцева! И естественно, первый в Городе человек!..

Дмитрий остолбенело стоял и смотрел на прекрасную даму в жемчужном классическом платье.

– …Из самого Амстердама!.. При чем тут Кострома?!

Видимо, Дмитрий, сам того не соображая, пробормотал что-то про Кострому. Как очарованный, он глядел на Сашу. Такой он не видел ее даже во сне.

А за окнами гостиной в лучах вечернего солнца тонула площадь кафедрального Благовещенского собора – единственного в Губернском Городе.