Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте» - Эдуард Тополь

Тут у него телефон снова завибрировал и высветился экранчиком. Он посмотрел на этот экран, а потом кивнул Гоше на меня:

– Твоя жена?

Гоша смутился, но сказал честно:

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Любит тебя, – усмехнулся Мовсар. – Вон как за руку вцепилась… Знаешь, у меня тоже есть такая… И тоже любит, даже сюда звонит. Вот… – И показал на вибрирующий телефон. – Не знаю, как быть…

– Ответь, – сказал Гоша.

– Не в этом дело…

– А в чем?

– Русская она. Если мы от вас отделимся, мне чеченских детей нужно делать. А она русская, понимаешь?

И тут я спросила:

– А ты ее любишь?

Но Бараев мне не ответил, резко нажал кнопку на телефоне, приложил к уху:

– Алло! Вер, уже пять утра! Ты чё не спишь? – И, послушав женский голос, перебил: – Да ничё не будет! Мне Казанцев звонил, он утром прилетает на переговоры. А ты видела, что ко мне Кобзон приходил? И Примаков, и Аушев – видела? Что? А ты знаешь, как у нас старики говорят: «Бойцу джихада воздается даже за следы его лошади, когда она пасется на длинной привязи» Все, Вер, мне некогда, я с людьми разговариваю. Спи! – И дал отбой.

– Любишь ты ее… – сказал ему Гоша.

Мовсар резко встал:

– Ладно! «Любишь» – «не любишь». Пошли…

И ботинком загасил окурок.

Мы тоже встали.

Тут на лестнице, на площадке второго этажа возник Аслан, крикнул:

– Мовсар, тебя Ясир ищет!

– Зачем?

– Мы нашли видео нашего захвата! У них тут, оказывается, видеозапись была включена, когда мы в зал ворвались. Пошли посмотрим!

– Счас… – ответил Бараев. – Отведу людей на балкон…

По дороге Гоша сказал:

– Но ты понимаешь, что мы не можем отдать вам Кавказ?

– Это мы не можем отдать вам Кавказ, – ответил Бараев.

– Значит, так и будем фуячить друг друга до посинения?

– Значит, будем… – И Бараев открыл нам дверь на балкон. – Идите на место…

Офицер «Альфы» (продолжение):

…В подвале баллоны с газом нужно было поднести к двум огромным выключенным вентиляторам, которые через два рукава подают воздух в зал. И поставить 24 баллона за одним вентилятором и 24 – за другим и включить в сеть – эти баллоны, если их включить, активируют жидкость в газ, как обычный чайник обращает воду в пар.

Когда наши ребята все выставили и подключили, штаб говорит:

– Готовы?

– Готовы!

– Включайте!

Включили баллоны и вентиляторы, все загудело, газ пошел, «чехи» сразу зашевелились, как тараканы, и полезли к ним. Тут же возникла перестрелка – в темноте, в этих подвальных лазах и коробках. Докладываем:

– Первый, я второй! У нас гости!

Ну, там матерком:

– Держитесь!

– Держимся!

Задача была продержать подачу газа 15 минут, иначе сорвалась бы вся операция.

Если будет приказ «Назад!»

И завертится вспять земля,

Мы своих повернем солдат,

Чтоб увидеть глаза Кремля.

Потому что на свете есть,

Кроме курева и вина,

Офицерская наша честь

И одна за спиной страна.

Наш вопрос простой:

Дайте дошагать!

Не скажите «стой!»,

Чтобы снова – вспять!

Мы прогнали грусть,

Смерть потрогали,

Чтоб не рвали Русь

Орды погани!

Ты, Россия, взгляни на нас -

Вновь нам вышло тебя сберечь.

Сколько лет нас топтали в грязь,

Обрывали погоны с плеч!

Но уткнулся в плечо приклад,

И раздвинул огонь дожди.

И с надеждой нам вслед глядят

Прозревающие вожди…

Из песни отряда «Альфа»

РАДИО «ЭХО МОСКВЫ», 26 октября 2002 года, 5.30 утра:

Телефонный разговор с заложницами Натальей Скопцовой и Анной Андриановой, сидящими в ДК на Дубровке.

Ведущий – А. Степаненко (запись).

Н. Скопцова: Я не знаю, пустили газ… Все сидят в зале… Мы очень просим, чтобы нас не это самое… Мы не на «Курске», не там…

А. Андрианова: Это Аня. Такое впечатление, что начались действия наших силовиков… Ребята, не оставляйте нас! Мы просим!..

А. Степаненко: Ань, мы пытаемся. Вы можете объяснить, что вы чувствуете? Что это за газ? Слезоточивый газ?

А. Андрианова: Я не знаю, что это за газ. Но я вижу реакцию: эти люди не хотят смертей – наших, не наших… Но по-моему, наши силовики начали что-то делать. По-моему, у кого-то есть желание, чтобы мы отсюда живыми не вышли, и таким образом эту сиуацию закончить.

А. Степаненко: Аня, вы можете объяснить, что это за газ? Вы его видите, вы его чувствуете? Что происходит с людьми?

А. Андрианова: Ребята, я умоляю! Я не знаю… Мы его видим, чувствуем, мы дышим в тряпки. Что-то делают наши…

(Раздаются выстрелы в течение 2–3 секунд.)

О Господи!!!

(Пауза.)

Вы нас слышите?

А. Андрианова: Мы сейчас все к черту взлетим на воздух!.. Ну, это начали наши, на самом деле.

А. Степаненко: Что за стрельба была сейчас?

А. Андрианова: Я не знаю, я сижу мордой в чью-то спину, и я не знаю… Господи! Мы только что сидели, досматривали НТВ и радовались. Это началось извне. Видимо, такое решение приняло наше правительство, чтобы никто отсюда живым не вышел!

(Далее слышна стрельба в течение 2-3 минут.)

К исходу 25 октября профессионалы антитеррора, входившие в состав штаба, владели необходимой информацией для штурма. Штурм планировался независимо от того, будут террористы расстреливать заложников или еще подождут. Угроза жизни заложников была слишком велика, чтобы испытывать судьбу.

Ранним утром 26 октября более десяти групп, каждая из которых имела свою задачу, под покровом темноты со своих направлений начали выдвижение к зданию Театрального центра. Когда спецназовцы уже находились на рубеже атаки, в зал пустили газ… Несмотря на то, что газ не имеет цвета и запаха, по косвенным признакам его заметили некоторые из заложников и террористов…

Зинаида Окунь: