ТАЙНА ЗОЛОТОГО ОРЛА - Игорь Леденёв

– Кого хотите посмотреть? – спросила провожатая.

– Блока, – за двоих ответил Дима.

– И Есенина, – добавил Андрюша.

Эльфина подошла к Ангелу. Неожиданно, посреди комнаты соткался из воздуха огромный плоский экран – и высветились бесконечные колонки цифр.

– Это мысли Блока по дням. Если зайти в файл определённого дня, можно узнать, о чём думал Александр Александрович в каждую минуту. Например – какие рифмы ему приходили, и каковы были первоначальные варианты его стихов.

– Можно зайти в один из дней? – живо поинтересовался Дима.

– У нас, к сожалению, мало времени. В другой раз подробнее покажу, – пояснила Эльфина. – Сейчас нам пора.

Нехотя вышли из библиотеки. Полтава исчезла так же неожиданно, как и появилась. Друзья снова оказались в космосе. Ярко засветили миллиарды звёзд. В Диминой голове зазвучали странные строчки:

Пять коней подарил мне мой друг, Люцифер

И одно золотое, с рубином кольцо

Что бы мог я спускаться в глубины пещер

И увидеть небес молодое лицо.

По небу бешеным галопом пронеслись могучие чёрные кони. Необычайно длинные гривы и хвосты развевались, подобно знамёнам с рваными краями. Из широких ноздрей обильно шёл пар. Стало не по себе, при виде зловещих жеребцов, скачущих по воздуху, словно по твёрдой земле. Крыльев, как у пегасов, у них не было, только огромные копыта тускло сверкали при движении.

– Ты слышала, Эльфина, что прозвучало у меня в голове! – Томин резко повернулся к девушке.

– Слышала – это Николай Гумилёв, – спокойно ответила «прекрасная провожатая».

– Там было слово «Люцифер», – не унимался Дима.

– Ничего страшного. Это только поэтический образ, – успокоила собеседница.

А перед путешественниками уже предстал ландшафтный парк, напоминающий дендропарк «Александрия» в городе Белая Церковь[32]. Широкие поляны аккуратно подстриженной травы сменялись тенистыми аллеями с ажурными лавочками и изящными скульптурами. Ребята расслаблено шли по гравиевой дорожке.

Вдруг, впереди мелькнуло белое девичье платье. Андрюша насторожился. Женский силуэт появился ещё, на этот раз ближе. Обладательница наряда резко повернула голову – это была Натали. Андрей буквально прирос к земле, затем стремительно кинулся за княжной. За ним Эльфина с Димой. Бегство было таким быстрым, что Томин ничего не успел сообразить, только старался не упустить из виду мелькающую девушку.

Лес становился глуше, запахло сыростью, диким зверем. Где-то могильно ухнула сова. Андрей бежал, как безумный, даже Эльфина не могла его догнать. Но странное платье так же недостижимо мелькало за морщинистыми стволами деревьев.

– Не беги, это не княжна! – крикнула Эльфина, но было уже поздно.

Обладательница наряда остановилась, развернулась. На ребят глянула зубатая морда с чёрными глазами – это был Кобо. Демон плотоядно улыбнулся. Андрюша стал, как вкопанный, сделал шаг назад и проворно вытащил крест, но Эльфина легко отшвырнула нечисть мощным потоком огня. Послышался истошный крик демона и шелест рвущегося целлофана. Со всех сторон потянулись руки, грязные, липкие. Друзья, в ужасе, попятились.

– Не бойтесь! – крикнула Эльфина. – Это гадкие мысли!

За спиной потемнело, повеяло ледяным холодом. Руки мгновенно исчезли. Ребята повернулись и отступили. Заслоняя пространство, больше трёх метров ростом, стоял тот, кого называют абсолютным злом. Тёмный плащ, чёрный камзол, длинная золотая шпага, тонкие, лайковые перчатки и хромовые сапоги.

– Ты не можешь тут быть! – в ужасе прокричала Эльфина.

– Могу! Это мой лес! – с улыбкой пробасил гигант.

– Это лес поэзии! – возразила девушка.

– Кто сказал, что поэзия от Бога? А? – и он разразился громоподобным хохотом. – Но ты смелая девочка. Переходи на мою сторону – и достигнешь большего, – и лукаво улыбнулся.

Эльфина, крепче, стиснула зубы. Маленькие кулачки сжались до хруста костяшек, но «Лукавый» дружелюбно сделал шаг навстречу. Над лесом зазвучал его раскатистый бас.

Над нами вскрылась бездна той земли.

Ха-ха-ха.

– Я лучший в мире поэт! Это я, на самом деле, нашёптываю сочиняющим стихи, крылатые рифмы! Это я через них говорю с человечеством и доношу свои мысли! И ещё через прозу. Я ещё и писатель, – и снова расхохотался.

– Ты знаешь, – обратился гигант к Эльфине, – я посадил этот лес.

Я насадил свой светлый сад.

Ха-ха-ха.

– Леса прозы нет, – твёрдо вымолвила Эльфина.

– Как это нет! Ты даже не знаешь? Глупая девчонка! – лукавый снова засмеялся. – Есть, и он мой! Вы не подозреваете о необъятном пространстве прозы!

– Не правда! – уже закричала Эльфина. – существует небесная библиотека. Там собраны благие мысли великих поэтов и писателей!

– Это мои мысли. Ха-ха-ха. Небо и Ад – одно и то же. – Он на мгновение замолчал, затем продолжил:

– В поэзии очень сильны упадничиские настроения. Размышления о скорой и неминуемой смерти.

– Смерть – это новое рождение! – резко возразила Эльфина.

Умрёшь – начнёшь опять сначала

И повториться всё как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

– Ведущее к новой смерти.

– И опять рождение. И так без конца.

– Ха-ха-ха. Откуда ты знаешь, что без конца. Ваш конец уже близок.

Дима увидел ослепительную вспышку света. Резко запахло серой. «Наш герой» потерял сознание.

Томин отрыл глаза – всё тело разламывает от боли. Кажется, сотни упорных буравчиков, неистово жужжа, насквозь буравят голову и кости. В пепельном свете медленно покачивается комната.

В размытом овале двери показался расплывчатый силуэт Эльфины. Девушка медленно подошла к Диме, села на кровать. Больной почувствовал приятное тёпло её упругой фигуры. «Сестра милосердия» нежно вытерла Димино лицо ароматным, пушистым полотенцем, даже в носу защекотало, затем просунула руку под голову и аккуратно приподняла затылок над подушкой. На потрескавшихся губах «наш страдалец» ощутил прохладную влагу чего-то терпкого и тягучего.

Больной сделал несколько жадных глотков. Успокаивающая свежесть разлилась по телу, зуд заметно уменьшился. Сильная, маленькая ладонь под затылком приятно согревала голову и шею.

«Как же отрадно ощущать её ладонь на своей голове!» – с удовлетворением подумал Томин.

Склонившаяся Эльфина была совсем близко. Непослушные кудряшки соскочили с головы и смешно запрыгали, как растянутые и отпущенные пружинки, едва не касаясь Диминого лица.