Адъютор - Владимир Корн

На ощупь камень оказался холодным, даже ледяным. Чего не должно быть – солнце в зените, а сам он не в тени.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Клаус, заметив выражение моего лица и то, как быстро отдернул руку.

– Ладонь замерзла.

– Быть того не может! – удивился он, соскакивая с коня и удерживая его за поводья.

– Действительно, прохладный, – некоторое время спустя кивнул он. – В какой-то мере даже удивительно: черный, к тому же на солнцепеке… Ну так что, возвращаемся? Ты все успел сделать?

– Все.

Или нет. Откуда мне знать? Ладонь выглядела так, как будто долго прижимал ее к металлу на морозе. Наемники во главе с Базантом оставались в стороне и весело что-то обсуждали, то и дело громко смеясь. Все верно, какое им дело до того, что несколько веков назад здесь погибли два десятка людей? Те, кто пытался защитить человека, чью жизнь они ставили куда выше собственной. И сам он тоже предпочел смерть потери смысла жизни. Знать бы еще, в чем именно этот смысл заключался и стоил ли он того, чтобы умереть…

После вынужденных задержек в Брумене скорость нашей процессии нисколько не увеличилась. Да и какой в этом был смысл, если в провинции Финлауст, пределов которой мы должны были достигнуть со дня на день, волнения не утихали? Целые обозы с беженцами, едущие нам навстречу, стали так же привычны, как вид Джамангры или бескрайних полей по обеим сторонам Версайского тракта. Мы же продолжали свое путешествие на юго-запад Ландаргии, отчетливо представляя, что творится сейчас в Нантунете – приграничном с провинцией городе.

Там стоит крупный гарнизон, крепость не потеряла своего военного значения, ведь до восточных границ далеко не всегда дружественного Нимберланга неделя пути. Можно себе представить, как забиты улицы города беженцами, решившими покинуть мятежную провинцию. Причем далеко не всегда теми, кто должен опасаться больше других – знатью и землевладельцами. Почему-то праведный гнев мятежников зачастую оборачивается рядовыми грабежами и убийствами таких же, как и сами они вчера, крестьян или ремесленников.

Вечером в день нашего с Клаусом визита к похожему на саркофаг камню мы остановились лагерем на обочине Версайского тракта в нескольких часах езды от ближайшего городка. Недалеко от постоялого двора, который был переполнен, и потому не имело ни малейшего смысла пытаться найти в нем приют. В ожидании ужина каждый занимался кто чем. Мне пришло в голову разыскать ученицу мага Корнелиуса – рука требовала медицинского вмешательства.

– Сантра, мне нужна ваша помощь, – без всяких экивоков начал я, даже не представляя ее реакции.

– Если она заключается в том, о чем я подумала, вы не по адресу, господин сарр Клименсе. Рядом с нами, на постоялом дворе, обязательно найдется та, которая вам поможет. За деньги или по взаимной симпатии, тут уж все зависит от вас.

– Значит, от вас ее ждать не приходится? – многозначительно сказал я.

– Даже не надейтесь! Хотя можете и помечтать, тут я вам запретить не вправе.

– Жаль, очень жаль! А если я спасу вас от неминуемой смерти, надежда появится?

– Думаю, что и тогда нет.

– Тогда и спасать не стану – какой в том будет смысл? Интересно, каким это образом вам удалось стать адептом Дома Милосердия? Если вы принадлежите к нему, хотя бы раз по отношению ко мне вы должны были это самое милосердие проявить.

– Женщин завоевывают, сарр Клименсе. В случае, когда они соглашаются быть с мужчинами из милосердия, не находите ли в этом нечто для последних унизительное?

Нахожу. Я уже и сам был не рад, что не обратился напрямую к Корнелиусу.

– И все-таки взгляните на мою руку.

Ее вид Сантру впечатлил.

– О Пятиликий! Что это с ней? Выглядит так, как будто обморожена! Но где же умудрились обморозить ее посреди лета?!

Справедливости ради, лето едва началось, но к вечеру ладонь действительно покрылась волдырями. Моя правая ладонь, кожу которой при всем желании не получится назвать нежной, поскольку она всегда покрыта мозолями от эфеса шпаги. Когда стремишься к тому, чтобы мастерство никуда не делось и даже приумножилось, не помогают никакие перчатки. Грубую шутку относительно появления волдырей, а она, глядя на ее женские прелести, тут же пришла в голову, приводить я не стал, заявив другое:

– Знаете, Сантра, ночью мне приснился сон. В котором нечаянно прикоснулся рукой к вашему сердцу. А утром, проснувшись, увидел результат.

– Пойдемте к Корнелиусу. Не представляю, чем вам можно помочь. – Девушка моих слов будто и не слышала.

«Неважная из тебя ученица, – шагая вслед за ней, размышлял я. – Если по такому пустячному поводу обязательно нужна консультация». Сантра шла на шаг впереди, и я невольно залюбовался плавными изгибами ее тела, они хорошо были видны даже под просторной мантией немаркого серого цвета. Нет, это же надо быть такой скромницей, чтобы прятать то, что многие дамы старательно выставляют напоказ – тонкую талию и крутой изгиб бедер. Грудь у нее тоже замечательная – высокая и отличной формы. Однажды, совершенно случайно, мне повезло ее лицезреть. Через приоткрытое окно комнаты в каком-то заезжем дворе, когда Сантра принимала ванну. Вероятно, готовясь к визиту к патрону.

– Мэтр! – негромко позвала она, останавливаясь перед пологом, прикрывавшим вход.

– Входите, девочка моя, входите, – послышался голос Корнелиуса.

Обращение к ней звучало как обращение к дочери. Хотя неизвестно, какие они для себя примеряют роли, некоторые маги, судя по рассказам о них, еще те затейники.

В шатре Корнелиуса прежде бывать мне не приходилось. И причин не возникало, и интереса не было. Все в нем было скромно, как и подобает подвижнику, который привык проводить время в разъездах. Складная походная кровать, кстати, узкая. Хотя вариантов близкого общения мужчины с женщиной существует множество, и в этом смысле никакие неудобства их не могут остановить.

Помимо кровати шатер был меблирован складным креслом и столом, а также парой сундуков, которые при необходимости можно применить как сиденья. Корнелиус сидел в кресле с толстенной книгой на коленях. Древней, еще рукописной, где каждая заглавная буква новой строки была нарисована замысловатой вязью алого цвета. С моего места казалось, что титры светятся. Обнаружив, что Сантра пришла не одна, Корнелиус встал и приветствовал меня точно выверенным поклоном.

– Рад вас видеть, сарр Клименсе! Что стало причиной визита?

Как будто за день пути мы друг на друга не насмотрелись, успев перекинуться фразами далеко не один раз.

– Посмотрите на его руку, – сказала Сантра.

– Это как же вы так умудрились?! – Тревоги в голосе Корнелиуса не было точно, но удивления сколько угодно.

– Камень потрогал, – скрывать хоть что-либо не имело ни малейшего смысла.

– Камень?!

– Да, господин Корнелиус. С виду он довольно обычный и никак не производил впечатления, как будто мгновение назад его перенесли с вершины Джамангры, где вечные льды.