Кстати о любви - Марина Светлая

Будапешт встречал Росомаху ярким солнцем и почти весенним небом посреди января.

А в Киеве было пасмурно и угрюмо.

Утром Лукин проснулся резко и сразу, обнаружив себя в машине во дворе

Русланы.

Поморщился, размял затекшую шею…

Происходящее было бредом, начавшимся вчера вечером и мало поддающимся анализу.

Он честно пытался. Позже, когда сидел под ее домом.

Но в ресторане все случилось слишком быстро, чтобы думать и рассуждать. Получить по морде, да еще от женщины… и главное, потому что «ничего не происходит» – в таком положении Лукин еще не оказывался.

- Теперь оказался, – усмехнулся Егор, потерев слегка ноющий нос.

Прикрыл глаза и продолжил восстанавливать цепочку вчерашних событий.

Когда он вынырнул из своего недоуменного оцепенения, рядом ошалело и молча маячил Марценюк. И Ольга, в отличие от Марценюка, говорившая.

Громко, звонко и вполне себе отчетливо, так, что ее слова слышали все, но совершенно точно пытавшаяся сгладить ситуацию.

- Вы с Росохай тему какую-то не поделили? Или ты у нее материал спер? – звучало со странной улыбкой в голосе, но сам голос при этом дрожал.

- Почему мне кажется, что ты знаешь лучше меня? – внимательно разглядывая ее лицо, спросил Лукин.

- Пригласить ее было твоей идеей, дорогой. Если в качестве ответственной за спецэффекты, то, кажется, это оно и было. Ее максимум.

- Тебе откуда знать?

- Воу! Может, по шампанскому? – вмешался Марценюк, почти протискиваясь между супругами, и процедил сквозь зубы: – Идиоты! Все смотрят!

- Все уже всё видели, - в тон ему ответила Залужная.

Но на них и правда смотрели. Любое шоу во все времена найдет своих зрителей. Все ищут развлечений на стороне – во всех смыслах.

- Какая ж свадьба без драки, - рассмеялся Егор.

- Так это у нас сваааадьба! А я-то уж дуууумал! – взорвался хохотом непонятно откуда материализовавшийся Валера Щербицкий. Его Алка уже тащила куда-то Залужную под аккомпанемент снова заигравшей музыки. И громко восторгалась кухней ресторана. Марценюк кинулся ублажать мистера Твистера, их партнера и благодетеля. И только Лукин с Щербицким остались посреди всеобщего полумистического бедлама.

- Нос цел? – спросил великий писатель современности.

- Цел!

- Вы че творите? На экзотику потянуло? Завтра в новостях твоя физиономия будет!

- Неплохой пиар, не находишь? – медленно проговорил Егор, так же медленно вспоминая, осознавая слова Русланы о «крайних мерах». Она ударила его. Она его ударила!

- Идиот! – слабо возмутился Щербицкий. – Ты сейчас должен как привязанный за Олькой ходить, пока народ не раскусил, что ты трахаешь

Росохай. Она тебе руку протянула, дурак!

- Да пошел ты! – Егор направился к выходу из банкетного зала.

- Стоять! – Валера кинулся за ним. – Тебе этот цирк до конца выдержать надо. Потом разбираться будешь!

- А давай ты не будешь мне рассказывать, что делать!

И снова на них смотрели. Повышенный тон, злые, нетерпимые голоса делали свое дело, привлекая совсем ненужное им в эту минуту внимание.

- Успокойся! Пойди водички холодной попей и очнись! – разбушевался

Валера. – Ты за ней бежать собрался? Она тебя на посмешище выставила перед всеми, а ты – за ней?

- Если ты сейчас не уймешься, то следующим посмешищем станешь ты, - рыкнул Лукин и, наконец, вышел в холл.

Лифт, машина, привычный маршрут к ее дому. К хорошему быстро привыкаешь. Но отвыкание не входило в ближайшие планы Лукина. Злость накатывала волнами – Руслана не отвечала на звонки, и он прекрасно понимал, что и дверь она ему не откроет. Не пустит. Но, в конце концов, ей не мешало бы прекратить бросать его без объяснений. И драться, особенно на людях. И если сама не понимает, он ей подробно объяснит.

Еще как подробно!

Однако объект объяснений отсутствовал. И решительно настроенному

Егору пришлось ждать.

Время шло. Она по-прежнему не отвечала на звонки, потом телефон и вовсе оказался выключенным. Дома не появлялась. Гнев становился беспокойством. В ее состоянии и с ее характером могло…

Да что угодно могло!

С тем и задремал, путая сон и действительность. Глядя, проснувшись, на ее темные окна, понял, что яркий, теплый, домашний свет в них лишь приснился ему. И все же вышел из машины, поднялся к квартире, несколько раз позвонил – чтобы убедиться: дома ее нет. Или для него нет…

Да черта с два!

Лукин достал телефон и, не глядя на время, набрал Шаповалова.

Тот не отвечал долго, упорно, будто надеялся, что звонившему надоест. Но

Шаповалов – не Росомаха. Он сдался быстрее, нервно приняв вызов.

- Лукин, это садизм! На часы смотрел? Если ты про фотографии в эдакую рань, то я помню! – донеслось откуда-то из нормальной жизни дико несчастным голосом. – Но мы Днепр снимать будем, Днепр! Ключевое слово: весенний. Подожди хоть немного-то!

- Подожду. Я с другим. Есть варианты, где может быть Росохай?

В трубе зависли. Леша обиженно сопел, горько постанывал. Кровать скрипела – то ли вставал, то ли обратно укладывался.

- Лукин, она не твой вариант, - наконец сообщил он. – Честно. Достанет за неделю! Она даже меня бесит! Сегодня ваяем какую-то чушь про оборотней, и я ищу реквизит, как ненормальный. Через два часа перезванивает: едем в Карпаты, мольфаров ловить. Полный неадекват.

- Я знаю. Я спрашиваю, где она может быть. Проект никакой не предлагала?

- Последний раз в Африку… Только не говори ничего. Сам знаю, что лоханулся, надо было ехать!

- А этот… Гуржий, с которым она ездила… контакты есть?

- Номера нет, знаю, что на Андреевском жил раньше… Сейчас не в курсе.

Так а чего случилось-то? Если сильно надо, у нее батя при министерстве каком-то… точно не помню, но могу узнать.

- Нет, отца не надо, - Лукин попрощался и отрубился.

Через полчаса был на Андреевском. Поднялся к кинотеатру, дернул дверь.

Та, к его удивлению, оказалась открытой. Внутри было тихо. Но тишина такая себе – вполне жилая. Которая сразу дает понять, что в помещении кто-то есть. В прихожей на полу стояли комнатные тапки. Из-под двери в кухню-кофейню пробивалась полоска света. И только в кинозале раздавался негромкий шорох.

Егор прошел внутрь.

- Эй, мы закрыты! – донеслось до него из-за яркого пледа, натянутого чьими-то руками прямо перпендикулярно полу. Потом плед встряхнулся. И его сложили пополам. Молодая кругленькая женщина взглянула на Лукина и улыбнулась. – У нас ночные показы, а не утренние.