Блокада в моей судьбе - Борис Тарасов

Никогда не ругался матом. Он очень добросовестно отнесся к порученному ему делу. Терпеливо показывал мне все приемы и тонкости токарного дела. В мастерской было немало и других интересных людей. Запомнился начальник мастерской Петр Иванович Шелепугин. Он был уже тогда в преклонных годах, тем не менее, проявлял много энергии, был внимателен к людям, считался классным инженером.

Помнится, по каждому сложному делу рабочие обращались к нему и получали помощь. Очень колоритной фигурой был мастер Николай Иванович Евдокимов: хорошо знал все тонкости как токарного, так и слесарного дела, проявлял терпение при разъяснении различных вопросов. В установленные сроки я сдал пробу, получил разряд токаря и начал работать. В этой мастерской я прошел довольно суровую жизненную школу. Были и успехи, и неудачи, но тем не менее через четыре года я имел шестой, предпоследний разряд токаря (всего их было семь). Налицо был несомненный успех. Я настолько увлекся токарным ремеслом, что даже подумывал после окончания десятилетки пойти учится в институт и стать инженером, специалистом по холодной обработке металлов.

Работа с металлом требовала большой осторожности, соблюдения мер безопасности. Не всегда это удавалось. Не обходилось без различных травм. Однажды со мной произошел случай, который лишь по счастливой случайности не закончился для меня трагически. Как-то мне пришлось обрабатывать длинный карданный вал, на котором закреплена стальная щетка, предназначенная для очищения ткани.

Закончив обработку шейки вала, я начал зачищать ее напильником и вдруг в какой-то момент почувствовал, что стальная щетка захватила рукав моей спецовки и моментально прижала ее к в валу. Я еще даже не успел осознать весь ужас случившегося, поскольку вращающийся вал мог оторвать руку, как почувствовал, что вал, прижав мою руку, дергается, но не вращается.

Сам выключить станок я был не в состоянии, поэтому закричал благим, как говорится, матом.

Подбежавшие рабочие выключили станок. Спасло меня то, что я не сильно закрепил противоположный конец вала, и когда все случилось, он стал прокручиваться в патроне. Для меня это стало на всю жизнь суровым уроком техники безопасности.

Из той же поры вспоминается курьезный случай. В перерыве мы ходили обедать домой. Там мать мне давала пустые щи с куском хлеба. И это весь обед. Чтобы как-то заглушить голод, пристрастился к курению. Исхудал совсем. Так вот, идем как-то с обеда на фабрику вместе с группой соседей.

Вдруг я почувствовал, что у меня что-то шевелится на спине. Я, естественно обомлел, сбросил с себя куртку и с изумлением увидел, что из куртки выскакивают несколько мышей и разбегаются во все стороны. Сообща пришли к выводу, что мыши тоже голодают и в поисках пищи забрались в мою куртку. К сожалению, зарплата на фабрике была очень маленькой, совершенно не соответствующей трудозатратам. И хотя, естественно, все деньги я отдавал матери и они шли в общий котел, не думаю, что моя работа привела к серьезному улучшению жизненного уровня семьи. Себе и другим я объяснял подобное положение послевоенной разрухой и навязанной нам тогда американцами гонкой вооружений, хотя это не сильно убеждало. Одним словом, жилось нам очень трудно.

Время шло, впроголодь прожили зиму 1947 года. Стало ясно, что надо предпринимать какие-то меры для улучшения жизненной ситуации. На семейном совете решили взять огород. С помощью отца получили недалеко от дома, в пойме реки Нара, четыре сотки земли. Земля оказалась довольно плодородной. Весной вскопали, посадили картошку, овощи. Все лето после работы на фабрике мне приходилось работать на огороде, обрабатывать, поливать, охранять. И вот, наконец, осенью началась уборка. Урожай превзошел все наши ожидания. Особенно порадовали помидоры, крупные, сладкие, правда, они не вызрели в поле, пришлось их зелеными раскладывать по всей квартире для дозревания. Зато поздней осенью они были великолепны.

Я с дрожью вспоминаю эту огородную эпопею. Ведь легко сказать – вырастили урожай. Но этот труд приходилось выполнять после работы на производстве. Никакой техники, электричества, все вручную. Сотни ведер воды пришлось перетаскать с реки для полива огорода. Встал вопрос, где хранить выращенный урожай. Никакого сарая или погреба у нас, естественно, не было. Жили мы на первом этаже, поэтому возникла мысль сделать подпол. Это было незаконно, но другого выхода у нас не было. Вырезали в полу квадрат и начала по очереди копать землю, а по ночам ее выносить во двор, подальше, чтобы не заметили соседи. Через неделю получился вполне приличный подвал, главное – сухой. Затащили в него две бочки – одну для огурцов, другую – под капусту, засыпали картошку, морковь, свеклу. Теперь я уже не уходил на работу утром и после обеда голодным. Кстати, со временем наш подвал перестал быть тайной и нашему примеру последовали другие семьи. На следующий год соорудили во дворе небольшой сарайчик и завели там поросенка. К зиме мы были уже с салом и мясом. Мясо засолили, заложили в бочку и поставили в тот же подвал.

Между тем жизнь понемногу налаживалась. Ежегодные понижения цен радовали людей. Хотя они были незначительными, но тем не менее их ждали. В конце 1947 года отменили карточную систему. Долго не верилось, что можно просто пойти в магазин и купить, что тебе нужно. Люди начали потихоньку оттаивать, ходить друг к другу в гости, печь пироги. Во дворе у нас по вечерам зазвучали гитары.

Но в целом в жизни сохранялось еще очень много трудностей. Оставила тяжелую память проведенная в конце 1947 года амнистия. К ней оказались не готовы ни милиция, ни общество в целом. На свободу сразу вышла большая масса людей, подверженная влиянию криминала. На улицу вечером стало страшно выходить. На работе только и рассказывали о разных бандах типа «Черная кошка» и их кровавых делах. Однажды в этот период и нашей семье пришлось пережить очень неприятные минуты. Жили мы, как я уже упоминал, на первом этаже.

И вот однажды вечером, когда мы уже поужинали и каждый занимался своим делом, вдруг кто-то начал дергать снаружи балконную дверь. Было уже темно. Вгляделись, увидели за стеклом какую-то уголовного вида личность. К счастью, дома был отец. Он все-таки прошел фронт и был неробкого десятка.

Схватив топор, он с криком устремился к балкону. Увидев его, бандит соскочил с балкона и скрылся в темноте.

Нередко приходилось слышать о случаях, когда на улицах бандиты убивали людей ни за что. Честно признаюсь, что в этот период я натерпелся страху, возвращаясь домой после занятий в школе рабочей молодежи. К сожалению, школа располагалась очень далеко от нашего дома. Занятия обычно заканчивались поздно, часов в десять-одиннадцать вечера. Освещение улиц было очень скудным, местами его вообще не было, людей – ни души. Вот так и идешь, не зная, дойдешь ли живым до дома. В такой нервозной обстановке однажды со мной произошел курьезный случай. Поздно вечером возвращаюсь из школы. До нашего дома оставался лишь неосвещенный проход мимо одноэтажных деревянных домов. В напряжении стараюсь идти быстрее. И вдруг слышу какой-то визг, кто-то бросается мне на спину. Я с ужасом упал на землю и только после этого понял, что стал жертвой кошачьей разборки. На следующее утро хотел передушить всех местных котов. К счастью, как-то незаметно волна преступности понемногу начала спадать, стало легче и свободнее жить.