Атташе - Евгений Адгурович Капба

* * *

Он меня помнил, а я его — нет. А ведь геройский оказался парень: с самого начала — в рядах кафрских добровольцев, учился маршировать и стрелять под моим началом, не побежал перед лицом обезумевшего стада буйволов, держал строй во время сражения с каннибалами… Даже потерял глаз — уже после того, как меня унесла нелегкая на «Голиаф» — и выглядел довольно воинственно, с патронташем через всю грудь, винтовкой в руках и черной пиратской повязкой.

— Так даже удобнее стрелять, — сказал Буба и подмигнул единственным глазом, — А работать — наоборот.

Если бы не этот неунывающий кафр, я черта с два бы справился. Буба был повсюду, и все растолковывал и объяснял своим соплеменникам, и вообще — такого заместителя командира я бы в любую кадровую часть порекомендовал. Он рассказал, что из почти пяти тысяч маленьких трудяг четыре тысячи двести восемьдесят два, как оказалось, прошли школу добровольческих отрядов — в основном у Вишневецкого и Стеценки, и имели представление, что такое военное дело. И еще полторы сотни, оказывается, были моими подопечными. Они-то уже давно рассказали остальным о волшебных заклинаниях «ааагонь» и «рыбаколбаса», и теперь, когда я вновь появился в их жизни и призвал к оружию — воспряли духом и воодушевились, и заразили своим настроем остальных, уверяя — если слушать приказы этого странного минеера в темных очках, то не пропадешь.

Оказывается, у меня была определенная репутация среди кафров!

— Р-р-рыба-колбаса! Рыба-колбаса! — колонна кафров маршировала по руслу высохшей речушки.

Гемайны называли такой рельеф «крик» а кафры — «вади». Я высмотрел его на карте, когда ван Буурен распинался перед нами в штабе. И тут же вспомнил Клён. Сработало тогда — почему не сработает сейчас? Конечно — тогда у меня были матерые, опытные бойцы из родной штурмроты, а сейчас — малыши-кафры… Но и в противниках не зубастые лоялисты Новодворского, а городские ополченцы Гертона, Дагона и Покета, слегка разбавленные бывшими уполномоченными и солдатами именных полков. Которых, кажется, уже организовали в заградотряды… Не могут без этого «синие»… Сейчас, по прошествии долгих и кровавых месяцев войны, уроженцам рабочих окраин и портовых трущоб приморских городов очень сложно было понять, за каким чертом они поперлись в вельд, и в чем смысл этой мясорубки. Аболиционизм, густо и причудливо намешанный с шовинизмом, и алчное стремлением поживиться в богатых натальских краалях и зажиточных городках сменились апатией и угрюмым желанием выжить — и это не добавляло нашим врагам боевых качеств. Да и минировать стенки и дно этого то ли вади, то ли крика никто не собирался. Так что дойти до пункта назначения у нас шансы были.

Конечно, кроме Бубы мне помогал Феликс, еще — прикомандированные архаровцы Ющенко и Гущенко, которые меня узнали и радовались, как дети малые. И Кузьма — живой и невредимый — появился как чертик из табакерки перед самым нашим выступлением из лагеря. И притащил с собой ручной пулемет и целую сумку дисков: чуть ли не с мясом вырвал его у Васина.

— Куда вы — туда и я, вашбродь. Даже не сомневайтесь! — сказал преторианец.

Еще с нами отправились несколько легкораненых легионеров, которые винтовку держать не могли, но вот револьвер — запросто. А еще у них отлично получалось добрым словом и личным примером направить на путь истинный десяток или сотню кафров, которые были терпеливыми, дисциплинированными, исполнительными солдатами — но никакими командирами, учитывая почти полное отсутствие инициативы. Такие живчики, как Кай или Буба, были удивительным исключением, примерно таким же редким, как пацифисты — среди гемайнов.

— Р-рыба-колбаса!

Босые пятки тысяч кафров топтали иссушенный солнцем песок того, что некогда было дном полноводной речушки, притока Лилианы. В дождливый сезон, во время мощных ливней здесь бурлили водные потоки, стекаясь с окрестного вельда и наполняя жизнью мрачноватые пейзажи… Хорошо, что сейчас не было дождя.

Вдалеке раскатом грома ухнул залп нескольких орудий — это совершенно точно были семидесятипятки федералистов. Кафры почти синхронно присели и схватились за головы.

— Веселей, веселей молодцы! Антихристы нас не ждут! Будем им как снег на голову! — вряд ли «молодцы» знали, что такое снег, но энергичный тон Кузьмы их и вправду взбодрил, и они снова зашагали вперед.

Приклады винтовок лупили наших бойцов по ногам, патронташи были для них чрезмерно велики — подгонку снаряжения сделать мы, конечно, не успели. Но кафры, казалось, этого не замечали. Да и на звуки выстрелов, которые становились всё ближе, внимание обращать почти перестали — разве что кое-кто вздрагивал и сбивался с шага, но при этом темпа движения не терял.

— Здорово вы их вымуштровали! — восхитился Феликс, который шагал со мной рядом, — Чуть ли не идеальные солдаты! А говорили — кафры и мухи не обидят, война — не их стихия…

— Кафры — покладистые, послушные. Если не заставлять их устраивать показательные расстрелы или выходить с врагами один на один, врукопашную — они горы могут свернуть. Ну, сейчас сам всё увидишь…

Русло речки петляло, и вместо семи верст до позиций федералистов мы отшагали все семнадцать, но зашли в левый фланг артиллеристам, которые с ритмичностью метронома отправляли в сторону лагеря смертоносные гостинцы. Я с внутренней дрожью представлял, каково сейчас приходится нашим соратникам. С этим надо было заканчивать — пока лазарет не превратился в кладбище.

Гущенко на пятой точке съехал по песчаному склону, лихо вскочил и доложил:

— Основные силы неприятеля выдвинулись на позиции для атаки и залегли в ложбинах — там всего полторы версты до берега Лилианы. Ждут конца артподготовки — и навалятся!

— Отря-а-ад! — я потянул шашку из ножен, — Наверх— марш-марш! В шеренгу по три — стройся!

Шорох осыпающегося песка и лязганье винтовок, легкий матерок имперцев и бормотание кафров наполнили русло ручья. Я поднялся на высокий берег одним из первых, сжал на секунду виски ладонями и мигом отпустил — нельзя было делать бледный вид перед четырьмя тысячами очень впечатлительных бойцов. У Феликса имелся бинокль, и я довольно бесцеремонно протянул за ним руку. Разведчик вздернул бровь, но оптикой поделился.

Приложив прохладные окуляры к стеклам темных очков, я удовлетворенно хмыкнул: на артиллерийских позициях началась суматоха. Обслуга металась вокруг орудий, пытаясь решить — им поворачивать пушки в нашу сторону или продолжать артобстрел? Враги мы или друзья? Федералисты понятия не имели, как реагировать на появившуюся на горизонте армию низкорослых коричневокожих молодчиков: полуголых, в одних только полотняных широких штанах, но весьма уверенно держащих в руках оружие.

Легионеры выстроили кафров широким фронтом — шеренга растянулась на целую версту.

— Готовсь! —