Худшее из зол - Мартин Уэйтс

Он отсоединился. Вздохнул. Посмотрел на револьвер.

Он больше не подмигивал, не искушал.

Донован швырнул на него футболку, она упала, скрыв оружие от глаз.

Он отключил телефон. Ему нужен только один человек — Джамал. Он неоднократно пытался связаться с мальчишкой, оставлял сообщения, а тот не перезванивал, не выходил на связь. Его это беспокоило, но он ничего не мог с этим поделать. Чуть позже он включит телефон, еще раз попытается найти Джамала. Все остальные — полиция, Шарки — могут подождать.

Он заглянул в ноутбук: пришла почта. Он сел за стол перед компьютером. Вдохнул, выдохнул, чтобы избавиться от тумана в голове.

И начал читать.

Доктор наук, биохимик Колин Хантли работал в химической компании «Нортек», штаб-квартира которой располагается в Нортумберленде. Сфера их интересов в основном распространяется на коммерческий и промышленный сектор. Они разрабатывают растворители и моющие средства. Скучная работенка, решил Донован, хотя в полном перечне клиентов, помимо многочисленных довольно известных международных компаний, значилось и Министерство обороны.

Наткнувшись на это название, он постарался не давать волю воображению и продолжил чтение.

Три месяца назад на заводе произошло то, что расценили как попытку взлома. Не случилось ничего особенного: как утверждали газеты, была повреждена сетка ограждения и выведена из строя камера видеонаблюдения за участком территории, но в само здание никто не проникал и, судя по всему, ничего не пропало. Тогда полиция пришла к выводу, что, скорее всего, это акт протеста защитников окружающей среды, у которых, очевидно, сдали нервы. После исчезновения Колина Хантли полиция снова подняла дело трехмесячной давности, но связи между двумя событиями не обнаружила.

Он продолжал читать.

Колин Хантли жил в Уонсбек-Мур.

Донован оторвался от экрана, задумался.

Уонсбек-Мур. Название почему-то показалось знакомым. Он снова прильнул к экрану, решив, что причина всплывет сама по себе.

Поселок с домами высшей категории в одном из живописнейших уголков Нортумберленда, куда тем не менее легко добраться. Дома окружает подстриженная зелень, в поселке собственные магазины, школа, поле для гольфа и паб. Может, чуть пониже рангом, чем богатые поселки, отделенные от остального мира высоким железобетонным забором, но уже сами по себе цены на недвижимость гарантировали избранность жившей там публики. Любого чужака здесь тут же бы заметили.

И поступили соответственно, подумал Донован. Он вспомнил, что это за место, и продолжил чтение.

Так и случилось.

В поле совсем недалеко от основного скопления домов группа ирландских путешественников разбила лагерь.[3]Вообще-то рядом с поселком и раньше несколько раз располагались ирландские путешественники, причем настолько часто, что жители создали некий альянс и приобрели землю у соседских фермеров, чтобы отвадить желающих останавливаться на их территории. Ирландцы оказались на принадлежащем поселку участке земли.

Жители поселка, решив, что закон на их стороне, сначала не очень волновались. Но когда чужаки, зная, что вечером в пятницу местный совет закрыт, за два выходных дня, руководствуясь планом освоения земли, провели дренажные работы, протянули водопровод и канализацию, а также установили электрогенератор и положили асфальт, позиция местных жителей изменилась.

Донован припомнил события. Он тогда собирался написать об этом статью для «Геральда». Вообще-то он не работал с таким материалом — обычно он писал о сокрытии преступных деяний, коррупции и социальной несправедливости. В письмах и жалобах жителей он тогда увидел скукоженную злобную душу Средней Англии, которая в отстаивании своих, по его мнению, сомнительных ценностей и ханжеских интересов готова пойти на низость и подлость. Жалкое подобие войны с террором на уровне пригорода. Он пришел к выводу, что подобное достойно публикации в центральной газете и осмеянию в обществе. А если эти ирландские путешественники оказались на земле поселка еще и в поисках убежища, и того лучше.

Он сложил руки на груди и не отрываясь смотрел на экран.

Два года назад. Что-то такое во всей этой истории… Он работал над статьей, когда…

Когда исчез Дэвид.

Он покачал головой, продолжил чтение.

Но в тексте больше ничего не было. Там лишь говорилось, что начались судебные тяжбы, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. А потом ирландские путешественники покинули территорию поселка.

Что же его так беспокоит?

Ведь он по какой-то причине все-таки отправился в Уонсбек-Мур, причем по причине более веской, чем та, которую он припомнил. Что-то там было такое, что связывало полученный материал с областью его обычных интересов. Сокрытие преступления. Коррупция. Социальная несправедливость.

Он никак не мог вспомнить. Воспоминания о том времени оставались для него недоступными. Срабатывало чувство самосохранения — словно заблокировалась поврежденная часть жесткого диска, чтобы не пострадала остальная часть системы.

Он нахмурился.

В дверь постучали.

Он решил, что это Шарки, и пошел открывать, готовясь выдать ему все, что думает. Распахнул дверь.

— Здравствуйте, мистер Донован, извините нас за столь скорый визит. — Перед ним стояли полицейские Нэтрасс и Тернбулл.

Проклятия застыли на губах.

— Вы разрешите нам войти?

Донован пропустил их, отступив на шаг.

— Располагайтесь.

Он бросил взгляд на спортивную сумку — револьвер скрывала брошенная им футболка.

Нэтрасс присела на краешек кровати. Тернбулл остался стоять и оглядывался по сторонам. Донован тоже сел на кровать, вопросительно посмотрел на Нэтрасс.

— Преступника поймали? — спросил он. — Убийцу Марии?

— Пока нет, но обязательно поймаем, — сказала она. — У нас появилась к вам еще пара вопросов.

Донован молча ожидал, что она скажет дальше. Боковым зрением он заметил, что Тернбулл крадучись двигается по комнате, — его это раздражало. Этот тип начинал ему активно не нравиться.

— Мы уже говорили вам, что в записной книжке Марии Беннетт содержатся сведения о Колине Хантли.

— Они, оказывается, имеются и в вашем ноутбуке.

Донован обернулся. Тернбулл стоял над столом, двигая изображение на экране то вверх, то вниз. Он победно посмотрел на Донована, радуясь, что уличил его во лжи.

Нэтрасс бросила на Донована вопросительный взгляд.

— Вы же сами говорили, что Мария заинтересовалась этим делом, — сказал он. — Я вот теперь — тоже. Иначе поступить не мог. Это моя работа.