Закон против тебя - Максим Гарин

– Вот черт, – сказал он, – клозет какой-то. Ведь был же ресторан! Я точно помню! Ну, клозет так клозет. Открой-ка дверь пошире. Надо хотя бы помочиться, раз уж все равно пришли.

Вышибала, как и большинство крупных и очень сильных людей, по всей видимости, отличался покладистым характером.

– Мужики, – миролюбиво сказал он, – шли бы вы отсюда подобру-поздорову. Зачем вам неприятности? Закрыто у нас. В двенадцать приходите. Хотя скажу вам честно, часов до восьми вечера здесь вообще нечего делать, разве что жрать.

– Ладно, – сказал Борис Иванович, – чего там.

Не обижайся, приятель. Мне вчера на хвост наступили, так что я сегодня не в духе. Честно говоря, нам бы с хозяином потолковать. Спросить бы нам кое о чем.

Ну а заодно можно было бы и перекусить. Может, у вас с вечера что-нибудь осталось. Так как?

Вышибала нахмурился.

– Ступайте, ребята, – сказал он. – Хозяин велел никого не пускать. Он сейчас занят, так что вы уж извините…

– Нет, – сказал Комбат, – это ты извини. Зачем же тогда было дверь открывать? Что твой хозяин нас видеть не хочет, это я могу понять. У него на это, знаешь ли, свои причины. Но мы с Андрюхой ничего такого не затеваем. Нам действительно надо с ним поговорить. По-го-во-рить, понял? Спокойно, как культурные люди… И мы с ним поговорим, потому что это очень важно. Кстати, что-то я тебя раньше здесь не видел.

Новенький, что ли? А предшественник твой где?

– Это Слава, что ли? – уточнил вышибала. – Так он уволился. Хозяин хотел ему плату урезать за то, что его двое каких-то хмырей отметелили. Сначала его, а потом и хозяина. Мебели, говорят, накрошили – ужас! А виноват-то кто?

– Кто? – заинтересованно спросил Борис Иванович.

Подберезский отвернулся и стал пристально изучать витрину расположенного через дорогу гастронома.

– Так хозяин же и виноват! – объяснил разговорчивый вышибала. – Он к ним одного из этих подослал.., ну.., из голубых. Они, говорит, тоже того.., ну они ему по сопатке и навесили. По мне, так правильно сделали. Только вот Славу помяли. Ну так работа у нас такая. Слава, когда уходил, все никак поверить не мог. Как он, говорит, черт усатый, меня приложил – до сих пор не пойму. Вроде только что стоял, и вдруг вижу – лежу… Так что хозяин у нас теперь нервный…

Он вдруг замолчал на полуслове и уставился на Комбата, который с чрезвычайно скромным видом стоял рядышком, теребя усы.

– Это ты, что ли, Славу уложил? – недоверчиво спросил он. Борис Иванович пожал плечами и кивнул. – Действительно, странно… – пробормотал вышибала. – Только это дела не меняет. Даже наоборот.

Проходите, ребята. Мне из-за вас работу терять неохота. А если все-таки хотите поразмяться, имейте в виду: я из бокса ушел только потому, что человека на ринге до смерти зашиб.

– Вот это уже разговор, – сказал Борис Иванович. – Надо бы как-нибудь встретиться, побоксировать. Но поверь, мне сейчас не до этого. Мне нужно с ним поговорить. Только поговорить, ничего больше.

Даю слово офицера.

– Ха, – не очень уверенно сказал вышибала. Борис Иванович приподнял брови. – Да верю я, верю, – раздраженно продолжал бывший боксер. – Только и вы меня поймите. Выгонит ведь он меня к чертовой матери, а мне семью кормить надо. Он сейчас злой как собака. Купил где-то партию левой водки, а у него за последнюю неделю от этой водки двое клиентов в реанимацию загремели.

– Только двое? – удивился Подберезский. – И что теперь?

– А теперь его по допросам таскают, грозятся посадить, если не скажет, где водку взял. А он, бедняга, только руками разводит. Привез, мол, какой-то барыга неизвестно откуда, фуру разгрузил, наличные взял – и поминай как звали…

– Да, – сказал Борис Иванович, – тяжелое положение… Ладно, Андрюха, пошли отсюда. Пожрать нам здесь все равно не дадут, к хозяину не пускают".

– Вот-вот. – Вышибала выглядел обрадованным.

– После двенадцати приходите.

– Сегодня вряд ли, – сказал Борис Иванович, – но на днях непременно. Я тебя найду. Очень мне хочется посмотреть, каков ты на ринге.

– Это всегда пожалуйста, – сказал вышибала с некоторым сомнением.

– Ты чего, Иваныч, – удивленно спросил Подберезский, когда они отошли на полквартала, – испугался, что ли?

– Да нет, – пожал плечами Комбат, – чего тут пугаться? А только без толку кулаками махать тоже не стоит. Да и с деньгами у нас сейчас напряженка, на новые стулья уже не хватит… А толку? Не знает ведь он ничего ни про Макарьева, ни тем более про Баклана. Зря мы оттуда уехали, Андрюха. Чует мое сердце, что зря, В ответ Подберезский только развел руками.

Они перекусили в пельменной и разъехались по домам.

Заглянув в почтовый ящик, Борис Иванович обнаружил там две бумажки казенного вида. Пробежав их глазами, он озадаченно полез пятерней в затылок. Это были повестки, предписывавшие ему явиться в отделение милиции для дачи показаний. Одна была помечена позавчерашним днем, другая вчерашним. Он еще пытался вникнуть в смысл прочитанного, когда вслед за ним в подъезд вломилась группа захвата в касках и бронежилетах.

– Мать вашу, – сказал Борис Иванович и ударил переднего омоновца кулаком по каске.

* * *

Баклан проснулся оттого, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Он с трудом разлепил глаза и посмотрел в окно. Через грязное стекло в комнату с отставшими обоями и вздыбившимся от сырости почерневшим паркетом проникал серенький полусвет.

Было часа четыре утра, никак не больше.

Стоявший возле него тщедушный мужичонка, одетый в какие-то невообразимые обноски, среди которых Баклан с удивлением заметил застиранную юбку из пестрого ситца, в последний раз тряхнул его за плечо и отпустил.

– Вставай, солдатик, – немного шепелявя, сказал он, – На работу пора.

Баклан непроизвольно вздрогнул, спросонья решив, что его каким-то недобрым ветром занесло обратно в бункер Черемиса, но тут же вспомнил вчерашний день и немного успокоился. Мужичонка в женской юбке между тем сходил куда-то, шаркая по полу разбитыми полуботинками, из которых торчали голые и грязные безволосые ноги, и вернулся, неся в одной руке большую жестяную кружку. Над кружкой поднимался горячий пар, в комнате сразу запахло дешевым растворимым кофе. В другой руке мужичонка держал основательный бутерброд с вареной колбасой.

– Завтрак, – объявил он. – Рубай по-быстрому, скоро машина подойдет.

– Какая машина? – осторожно принимая кружку и бутерброд, спросил Баклан.

– Это когда как, – ответил его странный собеседник. – Когда «рафик» подгонят, когда «уазик», а бывает, что и «мерседес». Не лимузин, ясное дело, а микроавтобус. На лимузинах они сами раскатывают… Но, ежели по мне, и микроавтобус получше, чем до метро пешкодралить…