Мировая война Z - Макс Брукс

— Разве свет не привлекал живых мертвецов?

— Да, конечно. Ночные нападения стали происходить в два раза чаще, когда моряки начали оставлять свет включенным. Но гражданские не жаловались, как и совет острова. Думаю, большинство предпочтет встретить реального врага при свете, чем выдумывать страхи в темноте.

— Сколько вы пробыли на Манихи?

— Несколько месяцев. Не знаю, можно ли их назвать лучшими в моей жизни, но тогда я думал именно так. Мы начали терять бдительность, перестали чувствовать себя беглецами. Там было даже несколько китайских семей — не из диаспоры или с Тайваня, а граждане Народной Республики Они рассказали, что ситуация осложнилась настолько, что правительство едва удерживало страну от распада. Никто не представлял, как, когда заражено более половины населения и армия дезорганизована, можно найти время и средства на поиски единственной субмарины. На какой-то миг нам стало казаться, что мы можем назвать домом это маленькое островное сообщество, поселиться тут до конца кризиса… или до скончания веков.

(Поднимает взгляд на монумент, который возвышается над нами. Памятник предположительно построен на том самом месте, где уничтожили последнего зомби в Пекине).

— Я и Сонг находились в дозоре на берегу в тот день, когда это случилось. Мы остановились у костра послушать радио островитян. Передавали что-то о таинственном стихийном бедствии в Китае. Никто не знал, в чем конкретно дело, а слухов было предостаточно, чтобы разбудить наше воображение. Я стоял спиной к лагуне, когда небо надо мной вдруг озарила вспышка. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как взрывается «Мадрид Спирит». Не знаю, сколько природного газа еще была у него на борту, но огненным шар взлетел высоко в ночное небо, расширяясь и испепеляй любую жизнь на двух близлежащих островках. Первая моя мысль — несчастный случай, изъеденный коррозией клапан, небрежность матроса. Коммандер Сонг, однако, смотрел прямо на танкер, и видел полет ракеты. Секундой позже завыла сирена «Адмирала Чженга».

Пока мы бежали к подлодке, вокруг меня рушилась стена спокойствия. Я знал, что ракету выпустила одна из наших субмарин. Они попали в «Мадрид» только потому, что он четче выделялся на радаре. Сколько людей находилось там на борту? А сколько на островках? Я внезапно понял, что каждой секундой своего пребывания здесь мы подвергали островитян опасности нападения. Кэптен Чен, наверное, подумал о том же. Когда мы вскочили на палубу, с мостика донесся приказ к отплытию. Электропровода обрезали, людей пересчитали по головам, задраили люки. Мы взяли курс в открытое море, а потом погрузились.

На девяноста метрах включили буксируемую гидролокационную станцию и тут же услышали щелчки другой подлодки, которая меняла глубину. Не тягучие «шлеп-гуууул-шлеп» стали, а быстрый «шлеп-шлеп-шлеп» титана. Только в двух странах мира боевые подлодки имели титановые корпуса: в России и у нас. Судя по количеству лопастей, это была наша, новый охотник-убийца «тип 95». Когда мы покидали Китай, подобных субмарин было две. Мы не могли определить, какая из них на нас напала.

— Это так важно?

(И снова он не отвечает).

— Вначале командир не хотел вступать в бой. Он решил лечь на дно на предельной для нашей субмарины глубине. «Тип 95» пытался обнаружить нас, используя свой активный гидролокатор. Импульсы эхом отдавались в воде, но противник не мог нас найти. «95-й» перешел на пассивный поиск, начал ловить своим мощным гидрофоном любые звуки. Мы приглушили реактор до минимального уровня, выключили всю ненужную аппаратуру и прекратили движение внутри лодки. Пассивный сонар не посылает никаких сигналов, поэтому мы не могли знать, где находится «95-й», не ушел ли вообще. Противник затаился, шум гребных винтов отсутствовал. Мы выждали полчаса, не двигаясь, едва дыша.

Я стоял возле акустиков, когда лейтенант Лю дотронулся до моего плеча. Система засекла что-то неподалеку, не подлодку, а ближе, буквально рядом. Я надел наушники и услышал скрежет, как будто скреблись крысы. Жестами позвали командира послушать. Мы ничего не могли понять. Дело было не в придонном течении, оно слишком слабое. Морская живность, крабы или другие твари? Их не могло быть настолько много — сотни, тысячи… Я начал кое-что подозревать. Запросил внешний обзор, зная, что малейший шум может привлечь охотника. Капитан одобрил. Мы сжали зубы, когда со скрипом выехал перископ. Потом — картинка.

Зомби, сотни мертвяков облепили подлодку. С каждой секундой их становилось больше, они спотыкались, бредя по песку, лезли друг на друга, чтобы вцепиться, поскрести, даже укусить стальную обшивку «Чженга».

— Они могли попасть внутрь? Открыть люк или…

— Нет, невозможно. Все люки задраены, а торпедные отсеки защищены внешними колпаками. Нас заботил реактор. Он охлаждался морской водой. Во внешние отверстия человек не пролезет, но застрять там очень даже сможет. И тут как раз беззвучно замигала лампочка четвертого клапана. Какой-то зомби сорвал защитное покрытие и основательно закупорил трубу. Температура реактора начала повышаться. Выключив его, мы оставались беззащитными. Кэптен Чен решил сниматься с места.

Лодка поднималась со дна как можно медленнее и тише. Как оказалось, недостаточно бесшумно. Послышался звук гребного винта «типа 95». Нас обнаружили и собирались атаковать. Мы услышали, как противник затапливает и открывает торпедные отсеки. Кэптен Чен приказал активизировать сонар — мы выдавали свое точное месторасположение, зато получали превосходную мишень в виде «95-го».

Субмарины выстрелили одновременно. Торпеды пролетели друг мимо друга, пока лодки пытались увернуться. «95-й» был чуть быстрее, чуть маневреннее, но у них не было нашего капитана. Чен точно знал, как избежать столкновения с несущейся «рыбой», мы с легкостью разминулись как раз, когда наши торпеды нашли свою цель.

Мы услышали, как «тип 95» хрипит, словно умирающий кит, переборки рушились, отсеки взрывались один за другим. Говорят, все происходит слишком быстро, чтобы экипаж успел что-либо почувствовать, люди теряют сознание от перепада давления или от взрыва загорается воздух. Экипаж гибнет быстро и безболезненно — по крайней мере мы на это надеялись. Но наблюдать, как в глазах капитана вместе с обреченной подлодкой умирает свет, было тяжело.

(Он предупреждает мой следующий вопрос, сжав кулаки и тяжело дыша).

— Кэптен Чен один растил сына, воспитал его хорошим моряком, который любит свою страну, служит ей и никогда не обсуждает приказы. Лучший офицер за всю историю китайского флота. Счастливейшим днем жизни Старика был тот, когда коммандер Чен Чжицяо получил свое первое назначение — на новенький охотник-убийцу «тип 95».

— Как тот, что на вас напал?

— (Кивает). Вот почему кэптен Чен всеми силами избегал встречи с нашим флотом. Вот почему нам было так важно знать, какая из двух подлодок нас атаковала. Знать всегда лучше, каков бы ни был ответ. Старик уже изменил клятве, предал родину, а теперь считал, что предательство, вероятно, привело его к убийству сына…

На следующее утро, когда кэптен Чен не явился на вахту, я зашел к нему в каюту. Там царил полумрак. Я позвал Старика по имени. К моему облегчению, он ответил, но когда командир вышел на свет… Он весь поседел, волосы стали белее довоенного снега. Лицо осунулось, глаза ввалились. Теперь он впрямь походил на старика, сломанного, высохшего. Чудовища, восстающие из мертвых, не сравнимы с теми, что живут в наших душах.