Колдунья поневоле - Александр Бушков

Дверь квартиры на Мойке ей распахнул пожилой лакей в кривозастегнутой ливрее, выглядевший так, словно его разбудили – хотя было лишь двачаса пополудни.

– А что, любезный, дома ли Алексей Сергеевич? –спросила Ольга с присущим гусару небрежным напором.

Сей немудрящий вопрос лакей обдумывал долго и в концеконцов, пожав плечами, признался:

– Дома…

– Отлично, – сказала Ольга. – Доложи-ка,братец… хотя нет, я хочу сделать барину сюрприз. Скажи, пришел человек, превосходноего знающий, но ему самому не известный…

Посмотрев на лакея, она тут же сообразила, что задалабедняге чересчур сложную работу: никак не похоже было, что он сумеет все этоправильно повторить. И торопливо добавила:

– Короче говоря, доложи: корнет Белавинского гусарскогополка, поклонник его поэтического таланта…

– Ну и поклонялись бы себе, – проворчал сонныйлакей. – Чтоб без беспокойств… Как я доложу, если барин, очень может быть,еще почивает… Он вчера, почитай, и не ложился…

– Работал? – поинтересовалась Ольга с темпочтительным трепетом, какой, конечно же, полагался восторженному поклонникупоэта.

– Какое там, – зевнул лакей. – В карты дулсяночь напролет… Говорю вам, ваше благородие, очень может быть, что и почиватьизволит, а мне, простите великодушно, резону нет из-за каждого поклонника шеюпод вразумление подставлять…

Отступать Ольга не собиралась и, недолго думая, досталакрайне весомый аргумент – серебряный кружок, на одной стороне которого раскинулкрылья императорский орел, а на другой печатными буквами сообщалось, чтодостоинством эта монета в полтину. Сунула в руку лакею и обнадежила:

– Если барин меня примет немедленно, получишь вторуютакую же. Понял, старинушка?

Лакей чуточку оживился и направился в комнаты, бормочачто-то насчет того, что никакие серебряные полтины не помогут от того самоготелесного вразумления. Вернулся он очень быстро и, пожимая плечами, проговорил:

– Извольте пожаловать, только, честью предупреждаю,барин изволят пребывать не в настроении, так что тут уж я не виноват, ежеличто…

Ольга сунула ему вторую полтину и прошла в комнаты. Объектее женского интереса сидел в домашнем шлафроке, поигрывая над чистым листомбумаги скверно очинённым гусиным пером – пытался придать себе занятой вид. Онбыл хмур, нечесан и, похоже, пребывал в состоянии устойчивой враждебности ковсему окружающему миру. Вряд ли он вчера остался в выигрыше, иначе держался бысовсем иначе. В ответ на Ольгин вежливый поклон кивнул так холодно, что этопонял бы любой провинциал. Выжидательно уставился на стопку бумаг в ее руках свидом человека, пришедшего к зубному врачу и твердо знающего уже, что простымосмотром не ограничится.

– Корнет? – произнес он вопросительно.

– Белавинского гусарского, Алексей Сергеевич, –без промедления ответила Ольга.

– Это где же такой расквартирован? – без всякогоинтереса продолжал поэт.

– В Новороссии, но это абсолютно не важносейчас, – сказала Ольга. – Будучи давним поклонником вашегопоэтического таланта…

– Ах, оставьте… – поморщился АлексейСергеевич. – Скажу вам, юноша, чистейшую правду: к таланту непременноследует обзавестись еще и чугунною жопою, чтобы высиживать за столом днинапролет… Что у вас?

– Я дерзнул представить на ваш суд свои первые поэтическиеопыты… – сказала Ольга, протягивая стопу листов. – Я, конечно,понимаю, что веду себя в высшей степени дерзко, но желание предстать передвашим судом оказалось сильнее всего…

Поэт с нескрываемой скукой взял у нее листы. Ольга,повинуясь его небрежному жесту, опустилась в кресло. Сама она поэтическим даромне обладала нисколечко – а потому без зазрения совести просто-напростопереписала с дюжину стихотворений, которые ей и Татьяне писали в альбомы гости.

Должно быть, и те, кто так старательно скрипел перьями вВязино, успехами в стихосложении похвастаться не могли – на лице АлексеяСергеевича тут же отразилась смертная тоска и уныние…

– Странно, – сказал он, бросив на Ольгу поверхлистов беглый взгляд. – Мы с вами вроде бы не знакомы, но не могуотделаться от впечатления, что я вас где-то уже видел, совсем недавно… Вы небыли позавчера у Нарумовых?

– Не имел чести, – сказала Ольга.

– И все же…

От волнения у нее кончики ушей стали горячими – начиналосьглавное…

– Это очень просто объяснить, Алексей Сергеевич, –сказала она с расстановкой. – Вы не меня видели, а мою кузину Оленьку, выс ней вчера танцевали у Салтыковых… Мы ужасно похожи, это все отмечают.

– Позвольте, позвольте… Так, значит, вы… Ольга встала иприщелкнула каблуками, так что шпоры отозвались малиновым звоном.

– Олег Петрович Ярчевский, к вашим услугам…

Она с радостью отметила, что с поэтом произошли несказанныеперемены: он отбросил листки с убогими виршами, вскочил, бесцельно дернулсявправо-влево (сонливость и дурное настроение улетучились совершенно), смущеннопробормотал:

– Что же вы стоите, право, садитесь, садитесь…Действительно, вы чрезвычайно похожи… Значит, вы и будете кузен Ольги Ивановны…Семен! Семен! Ты куда провалился, болван? За смертью тебя посылать, что ли?Живо, рейнвейна, и что там у тебя еще… Одна нога здесь, другая там! Не угодноли рейнвейна, корнет? Неожиданность, право…

Ольга старательно прятала удовлетворенную улыбку. Любаяженщина моментально поняла бы, что создавшуюся ситуацию можно смело назватьмногообещающим началом: коли уж он так бурно отреагировал на упоминание о своейвчерашней партнерше по танцам, есть основания питать надежды…

– Что же все-таки с моими первыми поэтическими опытами,Алексей Сергеевич? – спросила она настойчиво.

– Ах, опыты… Да, конечно, опыты… Ну что вам сказать,практически в каждом стихотворении присутствуют рифмы, и размер соблюден,и… – Судя по его лицу, рифмы в данный момент его интересовали менеевсего. – В общем, продолжайте… Вы надолго к нам? Тоже были в Вязино?

– Нет, – сказала Ольга. – Честно признаться,я вообще не общаюсь с князем – старые семейные раздоры, знаете ли…

– Жаль…

Это было произнесено с неподдельной грустью – ага,догадалась Ольга, он наверняка считал, что «корнет» может ввести его в домВязинского. Вот именно, многообещающее начало…

Чтобы чуточку пришпорить события, она сказала:

– Откровенно говоря, я дерзнул к вам явиться понастоянию кузины. Она крайне высоко вас ценит и сегодня, когда мы виделись уОлесовых, только о вас и говорила. Весьма рада была с вами познакомиться,вспоминала о вчерашнем бале…

– Ну, не преувеличивайте, – сказал АлексейСергеевич таким тоном, словно страстно желал, чтобы его слова немедленноопровергли. – Она пользовалась таким успехом, что моя скромная персонадолжна была совершенно потеряться на фоне всех этих блестящих кавалеров…