След - Патрисия Корнуэлл

– И все-таки я не понимаю, почему ты не хочешь с ним посоветоваться, – закидывает удочку Марино. Ее отношения с Бентоном – предмет его незатихающего любопытства, что действует Кей на нервы. Проявляется оно постоянно, и бороться с ним – то же самое, что бороться с пылью.

– Утром я первым делом отнесу в лабораторию образцы грунта, и мы узнаем, в чем дело. По крайней мере удостоверимся, была ли ошибка. Если да, то рассказывать об этом Бентону нет никакого смысла. Ошибка на дело никак не влияет, хотя, конечно, вещь неприятная.

– Но ты в ошибку не веришь. – Марино смотрит на нее с горки подушек. Цвет его лица заметно улучшился, глаза блестят.

– Я и сама не знаю, чему верить. Хоть так, хоть эдак – получается одинаково бессмысленно. Если речь идет не об ошибке, то как объяснить присутствие тех частиц на теле тракториста? Что может связывать эти два дела, его и Джилли Полссон? Может, у тебя есть какая-то теория?

Марино задумывается, и взгляд его застывает на окне, заполненном тьмой и огнями вечернего города.

– Не знаю. Ничего умного в голову не приходит. Кроме того, что я уже сказал на совещании. А там я просто умничал.

– Умничал? – сухо спрашивает Скарпетта.

– Серьезно. Ситуация и впрямь непонятная. Во-первых, девочка умерла на две недели раньше, чем этот… как его там… Уитби. Откуда у него появилась та же пыль? В общем, дело плохо, – мрачно заключает Марино.

Настроение падает. Скарпетта уже ощущает ту неприятную тошноту, в которой давно научилась распознавать затаившийся страх. Единственное на данный момент логическое объяснение случившегося – это перенос или неправильная маркировка. И то и другое происходит гораздо чаще, чем хотелось бы. Стоит кому-то положить пакет с вещественным доказательством не на ту полку, опустить пробирку не в тот конверт или наклеить на образец другую этикетку – и больше ничего не надо. Пять секунд невнимательности или суеты, и улика появляется там, где ее не должно быть, где ее присутствие не имеет никакого смысла, а то и хуже – подозреваемый выходит на свободу вместо того, чтобы отправиться за решетку, а невиновный попадает в тюрьму. Взять хотя бы те зубные протезы. Скарпетта снова видит солдата из Форта-Ли, пытающегося закрепить их во рту покойницы. Всего лишь секундная расхлябанность – и вот результат.

– Я все-таки не понимаю, почему ты не хочешь поговорить с Бентоном. – Марино тянется к стакану с водой. – И что плохого, если я выпью пару пива? Для поправки?

– А что хорошего? – Кей рассеянно листает страницы дела. Пробегает глазами по отчетам в надежде увидеть то, что пропустила раньше, или открыть новый смысл в знакомых формулировках. – Алкоголь только мешает выздоровлению. Он ведь и раньше не очень тебе помогал, верно?

– Вчера точно не помог.

– Ладно, заказывай что хочешь. Я не собираюсь тебе указывать.

Марино колеблется, и она чувствует, что он ждет от нее однозначного ответа, руководства. Не дождется. Такое случалось и раньше, но все ее советы и рекомендации оказывались пустым сотрясанием воздуха, и Кей больше не желает быть его штурманом, если он все равно несется по жизни, словно неуправляемый бомбардировщик. Марино смотрит на телефон, потом снова протягивает руку за стаканом с водой.

– Как ты себя чувствуешь? – Скарпетта переворачивает страницу. – Примешь еще таблетку адвила?

– Я в порядке. А хлебнул бы пивка, так стало бы еще лучше.

– Решай сам. – Она переворачивает еще одну страницу, и взгляд скользит по перечню поврежденных органов мистера Уитби.

– Думаешь, она не станет обращаться в полицию? – не в первый уже раз спрашивает Марино.

Скарпетта чувствует на себе его взгляд – будто мягкое тепло настольной лампы. Она знает, ему страшно, и не винит его в трусости. Одного лишь обращения миссис Полссон в полицию вполне достаточно, чтобы покончить с Марино навсегда. Он не только потеряет все, что приобрел за долгие годы в правоохранительных органах, но и имеет все шансы оказаться в тюрьме. Присяжные здесь, в Ричмонде, могут признать его виновным на том лишь основании, что он мужчина, сильный и большой, а миссис Полссон – женщина, умеющая представить себя беззащитной и достойной жалости. При мысли о ней злость вспыхивает с новой силой.

– Она никуда не станет обращаться. Я ее припугнула. Сейчас она, наверное, думает только о тех тряпках, что я унесла из ее дома. К тому же ей никак не хочется, чтобы копы, или кто-то еще, узнали о том, что творится в ее маленьком тихом домике, в какие игры там играют. Позволь задать вопрос. – Скарпетта поднимает голову. – Как думаешь, будь Джилли жива и находись она дома, миссис Полссон приняла бы тебя вчера? Понимаю, это всего лишь предположение, но что подсказывает чутье?

– Думаю, она делает все, что ей только хочется, – отвечает Марино голосом, в котором гнев и презрение придавлены стыдом.

– Она была пьяна?

– Я бы сказал, под кайфом.

– Алкоголь или, может, что-то еще?

– Ни каких таблеток при мне она не глотала, травку не курила и кололась. Может, я просто не видел.

– Нужно поговорить с Фрэнком Полссоном, – замечает Скарпетта, возвращаясь к отчетам. – Посмотрим, какими будут завтрашние результаты, и тогда решим. Думаю, Люси поможет.

Впервые за несколько часов на лице Марино появляется улыбка.

– Черт! Отличная идея. Она же летчик. Натравим ее на извращенца.

– Вот именно. – Скарпетта перелистывает страницу и вздыхает. – Ничего. Абсолютно ничего нового. Джилли умерла от удушья, и во рту у нее найдены частицы краски и металла. Повреждения, полученные мистером Уитби, дают основание полагать, что его переехал трактор. Надо в доску расшибиться, но выяснить, был ли он каким-то образом связан с Полссонами.

– Она должна знать.

– Ей ты звонить не будешь. – В этой ситуации Скарпетта не может пустить дело на самотек. Она не позволит, чтобы Марино звонил миссис Полссон. – Не испытывай судьбу. Понятно?

– Я и не говорил, что собираюсь ей звонить. Может быть, она знала того тракториста. Может, забавлялась с ним. Может, они из одного клуба извращенцев.

Скарпетта снова открывает папку.

– Живут довольно далеко друг от друга. Он возле аэропорта. Хотя это и не важно. Завтра, пока я буду в лаборатории, ты бы попробовал кое-что выяснить.

Марино не отвечает. Разговаривать с ричмондскими копами у него нет ни малейшего желания.

– Ты должен этим заняться. – Она захлопывает папку.

– Заняться чем? – Марино смотрит на телефон, возможно, снова думая о пиве.

– Сам знаешь.

– Не люблю, когда ты начинаешь так говорить. – В его голосе слышатся недовольные нотки. – Как будто можно понять что-то из двух слов. Я не такой сообразительный. Хотя, конечно, кто-то был бы только рад встретить такую немногословную женщину.

Скарпетта смотрит на него с интересом. Ее правота неизменно вызывает у него приступ раздражительности и даже сварливости. Кей ждет, что будет дальше.