Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

90 %. То есть очень высокая. Конечно, после военных действий в строительной части остались многочисленные повреждения, которые нужно было устранять, но это оказалось самой простой задачей. А вот когда мы вплотную занялись вписыванием нашего оборудования в немецкую строительную часть, оказалось, что и реактор не влезает, и горизонтальные парогенераторы некуда втискивать, и турбина длинновата для выделенного помещения, и прочее, и прочее…

«Евроремонт»

Тут надо объяснить, почему мы вообще ввязались в эту затею и в очередной раз оказались первопроходцами. Было много объективных причин, но была и субъективная. Все-таки вышли мы все из Советского Союза и к дизайну европейских помещений и иностранных машин даже в начале нового века были все еще непривычные. А здания, построенные немцами, выглядели очень хорошо. Подкупил нас — и министра, и многих, кто принимал решение о стройке, — красивый, скажем так, фасад этих конструкций. В те годы все, кто заходил в эти здания, просто не мог не залюбоваться тем, что осталось от KWU1 1 Kraftwerke Union, подразделение Siemens. — Прим. ред.: красивый бетон, ровные стенки… У нас так не строили. И вот этот «евроремонт» всех и подкупил. Да еще такое стильное, красивое, эффектно упакованное оборудование остается. А то, что оно внутри проржавело, этого же сразу не увидишь. И вот таким образом было принято решение все-таки пойти навстречу требованиям иранцев и попытаться применить конструкции, здания, сооружения и оборудование KWU в нашем проекте.

Вместе с ОКБ «Гидропресс» и московским АЭП была проведена подготовительная работа для того, чтобы разместить наше оборудование в немецких зданиях. Это делалось параллельно с подготовкой контракта. «Гидропресс» дал свое видение расстановки основного оборудования. АЭП привязал к этой расстановке строительную часть. В чем была главная сложность? Образно говоря, пришлось делать полную «перепланировку квартиры». Но это все-таки не квартира — это атомная электростанция, высокопрочное здание, которое одновременно защищает реактор от внешних воздействий и окружающую среду — от самого реактора.

Заказчик и верил, и не верил в возможность выполнения этой работы, и он нам ничего не разрешал рубить до тех пор, пока мы не доказали многократными расчетами, что реализация наших предложений не приведет к ослаблению конструкций реакторного здания. Ведь нам пришлось вырубить около 3500 кубометров бетона и потом вновь уложить почти столько же.

Предварительно была составлена подробнейшая программа, прописывающая, как, чем, в какой последовательности мы будем резать бетон, как будем производить достройку (а достраивать нужно было сразу же, иначе многотонные конструкции зависали в воздухе). То есть принцип был такой: кубометр вынул — кубометр положи. Примерно как «срубил дерево — посади другое».

И персы не давали рубить ни одного куба до тех пор, пока мы им не предоставили все расчеты от начала и до конца, причем многократные, пока наглядно не прорисовали в компьютере всю эту работу. Мы тогда, кстати, впервые оценили возможности пространственного трехмерного моделирования. Без 3D мы и сами не смогли бы разработать технологию одновременной вырубки-достройки, и персов бы не убедили.

Возглавлял группу, которая внедряла эту технологию, Александр Васильевич Кваша. Тогда он у нас работал в должности главного инженера. Очень грамотный специалист, и вообще кадры были подобраны хорошие. В этот период «Атомстройэкспорт» произвел на площадке кадровый маневр. Во главе строительства был поставлен Владимир Филиппович Дудник, который привез с собой десант украинских специалистов, непосредственно построивших часть энергоблоков Запорожской и Хмельницкой АЭС: А.В. Квашу, В.Я. Биезбардиса, О.Е. Снета, Н.А. Юрченко и многих других. По завершении строительной части работ на Бушерской АЭС все они были востребованы на других стройках, а к руководству были привлечены российские специалисты во главе с Вячеславом Михайловичем Махониным и далее Игорем Федоровичем Мезениным, которому предстояло довести стройку до энергетического пуска АЭС. Что касается самих работ по реконструкции строительной части блока, то процесс пошел довольно быстро, потому что были наняты серьезные иранские фирмы с хорошими специалистами. Персы, вообще-то, хорошие строители.

Применялись самые современные технологии: никаких взрывов, железобетон пилили алмазными пилами, струнами с коронками Сваровски (та же технология потом применялась на расчистке площадки АЭС «Белене»). Эта технология еще и беспылевая: место распила постоянно смачивалось, а грязная вода тут же удалялась. Также предусматривался дополнительный контроль соединительного шва старого бетона с новым, соблюдались различные допуски для того, чтобы передать нагрузки от одного бетона к другому. Замечательно все было организовано! Но главное — это хорошая технологическая подготовка по сшивке старого и нового бетона. Эту работу вели специалисты ОАО «Оргэнергострой» во главе с Э.Л. Кокосадзе, В.А. Дорфом, С.В. Затковецким и многими други ми специалистами. И что тут еще любопытного было: к моменту вырезки бетона мы уже провели подготовительные работы, сделали стройбазу, но всерьез-то ни один объект так и не начинался. Нас никуда не пускали. Объяснялось так: пока заказчик не даст рубить, нельзя приниматься за дело основательно. Какой смысл, если не даст? Это был своеобразный Рубикон. Перейдем — не перейдем. Да — нет, да — нет. И когда персы дали добро на вырубку первого куба, все сразу поняли: вот оно, началось! — и тут же закипела настоящая работа. По всем направлениям.

Интеграция немецкого оборудования

Эта интеграция проходила еще более драматично. Во-первых, поскольку это делалось впервые в истории сооружения АЭС, а возможно, и вообще в истории строительства высокотехнологичных объектов, много сил было затрачено на разработку самого подхода. Ведь помимо того, что это была другая технология, оборудование было не новым — где-то устаревшим, где-то просто ржавым. Это было всем понятно. В то же время заказчик требовал гарантий того, что интегрируемое оборудование отработает весь свой ресурс. И чтобы на это решиться, надо было, конечно, знать, с чем мы имеем дело. А открытия не всегда были приятными. Были случаи, когда смотрят — вроде бы насос хороший, красивенький, весь упакованный; разобрали — а внутри труха.

Основная работа заключалась в том, чтобы восстановить документацию оборудования, в том числе конструкторскую, без которой невозможно было изготовить запасные части. Потому что по международным и по нашим нормам без запчастей станцию пускать нельзя. А запчастей не было, и для того чтобы сделать их, нужна была конструкторская, заводская документация, которая по большей части отсутствовала. Имелись документы из строймонтажной серии. То есть у немцев неплохо было прорисовано, как установить то или иное оборудование. Впрочем, мы всегда считали, что за рубежом, у тех же немцев (а мы у них строили), в чертежах порядок. То есть если что обозначено в чертеже, то так и в реале будет. Оказалось, что далеко не так. Мы часто сталкивались