Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

Что еще? Впервые удалось разместить на стенке корпуса реактора образцы-свидетели металлокорпуса. Благодаря этому изменение свойств металлокорпуса под воздействием нейтронного потока и температуры будет определяться с большей точностью.

И, пожалуй, главное новшество постчернобыльского поколения АЭС заключается в том, что нельзя осознанно причинить непоправимый вред станции. Есть физическое разделение каналов, причем у нас — четырехкратное дублирование систем безопасности вместо принятого во всем мире трехкратного. Как эти системы работают? Есть такое понятие — безопасный отказ. То есть любая неисправность направлена на то, чтобы обеспечить безопасность. Если датчик отказал — это предупреждение, и мы говорим, что случилось плохое событие и надо готовиться к остановке блока.

При всем при том, конечно, есть громадное количество распорядительных документов, и оперативный персонал, безусловно, ими пользуется. И сейчас мы сдаем все больше и больше экзаменов по так называемой культуре безопасности, суть которой заключается в том, что любой оперативный персонал должен отвечать за свои действия.

Конкурент

Самый перспективный конкурент Инжинирингового дивизиона «Росатома» — JNPC, Цзянсуская корпорация ядерной энергетики. Китайцы делают у себя все проекты, которые на сегодня существуют в мире. Наш проект воплотили, французский, на очереди — американский. Само собой, их конечная цель — технологии. На «Тяньване» они стремились получить технологию любыми способами, хотя по контракту на сооружение первой очереди ее передача не была предусмотрена.

В принципе, в том, чтобы делиться знаниями, я ничего страшного не вижу. Работы всем хватит, желающих построить у себя АЭС много — от Марокко и Египта до Финляндии. Но тем не менее я хочу сказать: копировать атомные блоки поколения «3», «3+» очень сложно, почти невозможно. В нашем деле есть масса подводных камней и нюансов, незнание которых чревато последствиями. Казалось бы, бери да повтори. Я сам, когда ко мне приходит, допустим, пьяный сантехник, думаю: «Уж я-то — конструктор реакторных установок — лучше сделаю!» Ничего подобного! Он знает, как затянуть, как лен обернуть и прочее. И я часто смотрю и только удивляюсь: он пьяный, а мотнул, поплевал, крутнул — и все в порядке, система работает без вопросов. А я закручиваю, закручиваю — и соседей залил.

Так что, когда выпускаешь проект, много чего остается за пределами документации, как я говорю, — то, что впиталось в стены «Гидропресса». Может быть, эти нюансы передаются в разговорах ветеранов отрасли с молодыми кадрами.

2014 г.

БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ

Владимир Павлов «Интеграция — дело тонкое»

Первый раз я приехал в Иран в 1999 году. Все только начиналось, и не было ни рабочей документации от проектной организации, ни ясной концепции, как производить эти проектные работы, с использованием каких исходных данных по оборудованию — тех, что от Siemens остались, или данных для аналогичного российского оборудования? На эту тему шли довольно творческие диспуты, а на блоке тем временем происходил демонтаж явно непригодного оборудования. Достраивался купол реакторного отделения, кровля машзала и ряд других объектов, которые не были закончены при немцах или попросту были повреждены. Так, во время боевых действий, которые шли в Иране, сильно пострадала защитная оболочка. Бетонная двухметровая оболочка — гермозона — вообще отсутствовала.

Заказчик всегда прав

Самым сложным было вписать российскую технологию и новейшее оборудование в строительную часть, выполненную по немецкому проекту 35 лет назад. Никто, никогда и нигде не интегрировал атомно-энергетические технологии одной страны в атомно-энергетические технологии другой, тем более при таких разных подходах. Даже облик станций у нас с немцами различался. У них — круглый купол, сооруженный по стандартам Siemens/ KWU, когда внутреннюю герметичную оболочку в виде металлического шара снаружи защищает бетон. У нас — цилиндр, где есть внутренняя защитная оболочка — бетонная, облицованная металлом, — и внешняя из преднапряженного бетона.

Проект «Бушер» — это абсолютно уникальная стройка, уникальный проект. Ни один из наших конкурентов не решился на то, что сделали «Атомстройэкспорт» и его подрядчики. Составить соответствующим образом в чужом контайменте наши парогенераторы, реакторы, подвести трубопроводы — это серьезная инженерная работа. Например, вырезать бетон внутри реакторного отделения и возвести новые бетонные стены перекрытий уже по нашему проекту и с учетом наших технологий. Это была просто грандиозная операция и одна из самых значимых и интересных работ на этом этапе.

Большую сложность вызывала процедура интеграции самого немецкого оборудования — что именно внедрять, а что забраковывать. Этот процесс требовал согласования с заказчиком, который хотел использовать максимум оборудования. Много времени и средств потеряли именно на этой теме. Нужно было быстрей принимать решение о браковке части оборудования KWU: оставлять только самое необходимое, а остальное делать по российским технологиям. Это позволило бы значительно сэкономить время. Но заказчик поставил перед нами задачу максимально сохранить оборудование, имевшееся на бушерской площадке.

Часть нового оборудования была поставлена из третьих стран. Фирмы-поставщики отказывались работать по данному направлению, и, опять же, если с этим оборудованием что-то случалось, доведение его до работоспособного состояния занимало довольно много времени.

Самой сложной интеграцией были насосы: крупные насосы высокой производительности, насосы аварийных систем, питательной воды, аварийной питательной системы.

Такой практики в мире еще не было, и нигде она явно больше не повторится. Мне кажется, что если бы кто-то поставил себе целью (а я думаю, найдутся такие люди в наших институтах) защитить по теме иранского проекта кандидатскую и даже докторскую, то у него будет богатый материал. Потому что там, в Бушере, были решены такие задачи и отработаны такие вопросы, с которыми ни российские, ни зарубежные организации никогда не сталкивались.

Однако эта работа подразумевала прежде всего исследования не только сугубо научные, но и практические — анализ состояния и мероприятия по применению оборудования, которое было смонтировано и хранилось на складах. Большое количество организаций проделали огромную работу, что во многом было обусловлено отсутствием документации. Она, скорее всего, была ликвидирована немцами, тем не менее мы интегрировали в свой проект значительное количество насосов, а также теплообменное, баковое оборудование, строительные конструкции. Сложность была и в большом количестве интерфейсов во взаимодействии для реализации такого проекта. Не было стандартных решений.

И еще одна из проблем — мы строили один блок. Если на двухблочном строительстве идут поставки одновременно Владимир Павлов Вице-президент — директор проекта по сооружению АО АСЭ на первый, потом на второй блок и в случае выхода из строя оборудования на первом можно взять такое же со второго и сократить время поставки, то у нас такой возможности не было. Мы вынуждены были поставлять запасное оборудование, тратить