Добронега - Владимир Романовский

— Не имею права говорить, — отрезал Хелье.

Владимиру это не понравилось, но он ничего не сказал.

Когда они подъезжали к подставе, конь Хелье хрипел, пыхтел, и исходил потом — неумелый наездник совсем его замучил. Кони Владимира и Дира выглядели намного свежее. Со сторожем подставы трудностей не было — он отсутствовал, уйдя по своим каким-то более важным делам.

— У тебя было какое-то предложение ко мне, — напомнил Владимир, седлая коня.

— Да. Не хочешь ли ты жениться, князь? — спросил Хелье, затягивая подпругу.

— Не хочу, — ответил Владимир серьезным тоном. — А что?

— Есть для тебя невеста. Молодая, красивая, умная, ужасно родовитая, стратегически для тебя выгодная. Отец согласен, а саму невесту никто спрашивать не будет, но, скорее всего, она не против, ей все интересно.

— Кто же? — спросил Владимир, забираясь в седло.

Неотесанные, подумал он. Ни тот, ни другой не собрались подержать мне стремя.

— Дочь короля Швеции. Это я его поручение выполняю. Он велел тебе предложить.

— Именно мне?

Хелье попытался вспомнить, были ли указания от Олофа не говорить Владимиру о том, что не только его одного сватают, но не вспомнил.

— Нет. Еще Ярославу. Но Ярослав отказался.

— Почему же?

— Не знаю. Он странный.

Владимир не выдержал и засмеялся.

— Так что же, князь?

— Нужно подумать, — сказал князь. — За предложение спасибо. И отдельно за выполнение поручения. Дипломат из тебя никакой, но честность твоя мне нравится.

Понтонная переправа через Десну поразила Владимира тем, что он никогда о ней не слыхал раньше.

У кромки леса, за которой начиналось открытая полуаржа, отделявшая лес от терема, Хелье остановил коня и спешился.

— Князь, — сказал Хелье. — Не сочти за дерзость. Мы с Диром сейчас пойдем к терему, а ты останешься здесь. Было бы хорошо, чтобы кони не ржали.

— Такого уговора не было, — заметил Владимир.

— Или же, — заключил Хелье, — ты пойдешь один и предпримешь все, что сочтешь нужным, а мы с Диром вернемся сейчас же в Киев. Терем хорошо охраняется, и у лучников есть приказ стрелять во все, что движется. А если еще Предслава заупрямится, даже если тебе удастся к ней проникнуть…

— Постой. Хорошо. Предположим, идете вы, вдвоем, а я остаюсь здесь вас ждать. Предположим, ты знаешь способ быстрого тайного проникновения внутрь. Ты нашел ее. Что ты собираешься делать, если она заупрямится?

— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы доставить ее тебе целой и невредимой.

— Ты применишь к моей дочери силу?

— Ты не хочешь этого?

Владимир некоторое время молчал, а затем сам взял поводья у Хелье и Дира.

— Обещай, что сделаешь все возможное, чтобы она была цела, — сказал он.

— Обещаю.

— Как долго? — спросил Владимир.

— Думаю, что за час управимся, — ответил Хелье, глядя на небо.

С востока к луне подползало массивное облако, похожее на арсель печенега. Хелье поправил сверд, оглядел критически Дира, запахнул ему сленгкаппу, чтобы не видна была белая рубаха, выждал момент, когда облако начало закрывать луну, и сказал:

— Пойдем.

А может — пусть она выходит за Болеслава, подумал Владимир. Это ее дело, в конце концов. А я просто старый себялюбец. Он помедлил. Тем временем луна окончательно скрылась за облаком, а Хелье и Дир перешли на бег.

* * *

Когда-то у Вышгорода была самая настоящая городская стена, но вот уже лет двадцать, как она развалилась, и ее, развалившуюся, растащили по бревну местные смерды для хозяйственных своих нужд.

— Слушай внимательно, Дир, — сказал Хелье. — Время от времени здесь ходит дозор. Если он будет проходить, пока мы здесь, сделай, чтобы он некоторое время никуда не ходил. Кулаком, не свердом. И чтобы никакого шума. Понял?

— Да.

— Теперь вот что. Присядь на корточки лицом к стене. Не у самой стены. Правильно. Я встану тебе на плечи, и ты распрямишься. Потом возьмешь меня руками за икры и поднимешь еще выше. Силы хватит?

— Не бойся, — успокоил его Дир, самодовольно усмехаясь. — Залезай.

Хелье влез ему на плечи и Дир медленно и ровно распрямился. Ухватив Хелье за щиколотки, он также медленно и плавно распрямил руки, вытягивая их вверх.

— Спускай обратно, — яростным шепотом сказал Хелье.

Дир послушно опустил его обратно к себе на плечи и присел. Хелье соскочил на землю.

— Не то окно, — пояснил он с досадой.

Подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, он был настроен, как оказалось, залезть в окно Марии.

Они переместились влево от узкого проулка между строениями.

— Стало быть, так, — сказал Хелье тихо. — Я тебе свистну, очень тихо. Ты ответишь, также тихо. Свистеть умеешь?

— Да.

— Я спущу ее тебе вниз. Сброшу. Не с самого карниза, но все равно прямо в руки тебе мне ее спустить не удастся. Тебе нужно будет ее поймать. Если она сломает ногу или руку, Владимир нас не простит. Никогда. А если не сломает, быть тебе, Дир, во главе Косой Сотни, вместо Добрыни.

— Ну да? — удивился Дир.

— Это в самом неинтересном случае. А в лучшем тебя сделают посадником в твоем дурацком Ростове.

— Ростов хволить не смей!

— Хорошо. В твоем умном Ростове. Понял?

— Да.

— Вперед.

Они повторили маневр. Карниз оказался чуть выше, чем Хелье предполагал — пальцы едва доставали до кромки. Он помахал Диру рукой. Дир подумал и встал на цыпочки. Захватив карниз, Хелье повис на нем и ногой оттолкнул Дира. Дир отошел в сторону. Хелье качнулся и закинул ногу. Мгновением позже он сидел на карнизе.

Ставня оказалась прикрыта но, на счастье Хелье, не заперта. Внутри темно. Хелье припомнил, на каком расстоянии от окна находится ложе и вытащил сверд. Ножны мешали. Он отвязал их и кинул плашмя вниз. Луна все еще пряталась за облаком. Кажется, ножны упали Диру на голову. Дир смолчал.

Действовать следовало так. Быстро отворить ставню. Прыжок в комнату. До ложа пять длинных шагов. Пробег сократит их до трех. Четвертый шаг — прыгаем на ложе и прикладываемся к голове любовника рукоятью. Затем объясняем дуре, что лучше бы она шла добровольно. Если она говорит — нет, в пререкания с нею не вступаем, вяжем ее, чем попало, запихиваем ей чего-нибудь в рот, и спускаем ее Диру.

Зачем-то сосчитав до трех, Хелье плавным и быстрым движением отворил ставню и прыгнул внутрь, на ходу меняя захват на рукояти с внутреннего на внешний. Три беговых шага, прыжок — он лежал на ложе с поднятой рукой, сжимая рукоять. Ложе оказалось пустым.