Добронега - Владимир Романовский

— Швела, — позвал Александр. — Иди сюда. Быстрее. Подставь плечо. Так. Напрягись. Идем наверх. Матильда, останься и развлеки гостью. Маринку. Дай ей пряник.

Выйдя из дома, Владимир начал было отвязывать лошадь.

— Не надо, — остановил его Хелье. — Пойдем.

— А у вас нет лошадей?

— Будут, — сказал Хелье.

Через два квартала Дир прислонился к стене и нагнулся. Его вырвало.

— Как-то оно… — заметил Владимир, задумчиво глядя на Дира.

— Протрезвеет, — уверил его Хелье. — Два часа пути. Протрезвеет.

— Два?

— Доверься мне, князь.

— Подожди-ка, — попросил Владимир, останавливаясь.

— Да, князь?

— Поклянись, что не состоишь в заговоре. Ни в каком.

— Церкви у нас разные, но вера одна, — сказал Хелье. — Клясться — грех. Ни в каких заговорах я не состою.

— Мы действительно едем за Предславой?

— Не только.

— Ах вот оно что.

— У меня есть к тебе предложение, князь.

— Какое же?

— Я бы предпочел рассказать тебе о нем по пути.

— Рассказывай сейчас.

Хелье вздохнул.

— Князь. Если бы мы хотели тебя убить или схватить, связать, и передать людям Марии или печенегам, мы бы это давно сделали. И не сегодня, а две недели назад. Дир, иди, не отставай.

Наглец, подумал Владимир. Впрочем, он просто пользуется создавшимся положением, и, надо отдать ему должное, не очень злоупотребляет. Другой бы на его месте уже предъявил бы дюжину условий и требований. Насколько я могу судить о людях, а я могу, парень хороший. Может, и вправду что получится? Так или иначе, я хотел ехать в Вышгород. Намеревался ехать один. Эти двое не помешают, по крайней мере. Но куда это мы идем?

Дир пошел увереннее. В молчании вышли они к пустому ночному торгу. У северной его кромки кого-то мирно грабили двое печенегов, но Хелье и его спутники спешили и вмешиваться не стали. Быстрым шагом пройдя Жидове, Хелье свернул к Днепру. Сторож, присматривавший за пришвартованными и вытащенными на берег лодками, дремал. Хелье разбудил его, сунул ему две монеты, и пожелал спокойной ночи.

— Э, — удивился сторож.

— Верну лодку через три часа, — объяснил Хелье. — Получишь целую гривну.

Сторожу идея понравилась.

Дир чуть не свалился в Днепр, неудачно рассчитав расстояние между уровнем земли и верхом кормы. Владимир, еще раз поколебавшись, легко запрыгнул в лодку. Хелье отвязал единственную швартову и велел Диру взяться за весла. Дир взялся безропотно.

Светила луна. К середине реки они вышли резво. Хелье остановил Дира жестом, щурясь в темноту на другом берегу и выжидая, пока их отнесет течением на юг на какое-то расстояние. Он снова дал Диру знак. Владимир позволил себе расслабиться. Кажется, его действительно не собирались ни убивать, ни связывать.

— Дир, быстрее, — сказал Хелье.

Дир стал грести быстрее. Вскоре лодка с разгону въехала килем на берег. По указанию Хелье, Дир вытащил ее из воды полностью и оттянул вглубь, в какие-то чахлые кусты. Хелье пошел напрямик от Днепра и через четверть аржи нашел знакомую сторожку. Сторож не спал.

— Седлаем всех троих, — сказал Хелье тихо, показывая на стойла, и затем, громко, сторожу — От Марии.

Дир и Владимир вошли в стойла и принялись за дело.

— Эй, — возразил сторож. — А только не было указания сразу трех. По одной только можно.

Его проигнорировали. Сторож забеспокоился.

— Нельзя, нельзя, — сказал он, подбегая к Хелье. — Только одну можно.

— Что ты врешь, смерд, — откликнулся Хелье, продолжая седлать. — Ты что, не видишь, что нас трое. Как же мы втроем на одной лошади уедем?

— Нельзя, — повторил сторож. — Я вот сейчас побегу куда-нибудь да расскажу все. Так и знай, болярин.

Сторож повернулся, собираясь бежать.

— Дир! — позвал Хелье.

Дир появился, все еще не очень твердо стоя на ногах.

— Держи этого, — велел ему Хелье.

Дир схватил сторожа за руку выше локтя. Совсем как Житник, подумал Хелье.

— Там в доме должна быть веревка, — предположил он, — или простыня, которую можно порвать на веревки, а если нет, вырви этому молодцу язык, растяни его в веревку, и привяжи его к чему-нибудь. На обратом пути, ежели вспомним, так освободим.

Дир, не удивляясь и не переспрашивая, поволок вяло сопротивляющегося сторожа к дому. Когда сторож вдруг рванулся, пытаясь освободиться от железной хватки, Дир тряхнул его и дал ему подзатыльник. Сопротивление прекратилось.

Втроем они выехали на тропу бодрой рысью, Хелье на несколько шагов впереди. Облака иногда закрывали луну, но сигтунец смоленских кровей дорогу помнил хорошо. Дир трезвел — хотел было затянуть песню, но вспомнил, что путешествует рядом с Великим Князем, и счел песнопения неуместными. Постепенно ему стало стыдно и неудобно.

— Князь, — сказал он.

— Да?

— Ты меня прости, я давеча нетрезвый был, говорил всякое. Я не со зла. Я тебе предан, князь.

Владимир промолчал.

— Для меня, — продолжал Дир, — великая честь — скакать вот так, рядом с тобой, служить тебе. В Ростове я с детства мечтал хотя бы увидеть тебя.

— Что за человек твой друг? — спросил Владимир.

— Хелье? Хороший парень, верный. Он мне жизнь спас.

— Вот как?

— Да. И он тоже очень тебе предан.

— Он ведь не местный?

— Это не важно.

— Как же так?

— То есть, важно, конечно, но не в случае Хелье. Если он и варанг, то очень необычный. Он — наш варанг, — уверенно заключил Дир.

— А что за предложение у него было ко мне?

— Не знаю. Он что-то говорил…

Дир прикусил язык. Вот ведь нельзя мне, заметь, болтать попусту, подумал он. А вдруг Хелье совсем не нужно, чтобы Владимир знал, что он, Хелье, мне что-то говорил?

— Прости, князь.

Владимир все понял и даже улыбнулся. Молодые, бесхитростные ребята. Вот она, смена, вот оно, новое поколение, не то, что воеводы теперешние, или добрынины горлохваты.

— Не быстро ли мы скачем? — осведомился он. — Эдак лошадей загнать можно. Хелье!

Хелье обернулся, кивнул, и придержал коня.

— Да, князь?

— Коней не пожалеть ли?

— Скоро подстава.

— Ну да?

Хелье кивнул.

— Откуда кони, что за сторожка, и что за подстава?