Дочь Господня - Татьяна Устименко

– Бог здесь! – потрясенно прочитал Конрад. – Это что, знамение? Неужели Иисус и вправду выбрал меня на роль своего защитника? Но это же просто невероятно! А как же моя сделка со стригоями, накрылась медным тазом, что ли?

И в это момент что-то тяжело просвистело рядом с его головой.

«Как же я мог забыть про вторую тварь? – попенял себе Майер, одним сильным рывком перебираясь к дубовой стенке барной стойки. – Но, похоже, теперь мне не придется мучаться угрызениями совести по поводу односторонне нарушенного договора. Они нарушили его первыми…», – он едва успел отклониться от брошенной в него тяжеленной кофеварки, вдребезги разлетевшейся возле его ног. Внезапно свет в помещении погас.

«Тварь догадалась вырубить освещение! – мрачно усмехнулся Конрад. – Теперь она попробует воспользоваться темнотой и выбраться из магазина целой и невредимой, чтобы донести своей хозяйке неприятное известие о том, что я встретится с братом Бонавентурой!»

Скорее почувствовав, чем увидев смутную тень, промелькнувшую на фоне тускло отблескивающего окна, рыцарь выглянул из-за стойки и выстрелил почти не целясь. Рев раненой твари ударил по ушам. Отчаявшаяся уйти незамеченной, стригойка обрушилась на него всем своим весом, повалила навзничь и схватила за плечи, стремясь добраться до горла. Конрад сильно ударился затылком но, едва не теряя сознание, успел вогнать кулак в широко раскрытый рот противницы. Клыки твари затрещали. Стригойка сдавленно застонала от боли и попыталась освободиться, выказывая при этом совсем не девичью мощь. Несколько минут они молча боролись в кромешной тьме, перекатываясь по скользкому кафелю, усыпанному осколками разбитой посуды. Выроненный при падении пистолет укатился куда-то далеко. У Конрада все плыло перед глазами, в голове шумело, на языке чувствовался медный привкус сукровицы. Неожиданно он ощутил что-то угловатое и массивное, врезавшееся ему в ребра. Это был серебряный крест, выскользнувший из разжавшихся пальцев мертвого брата Бонавентуры. Собрав последние силы, вервольф схватил подаренный ему раритет и вогнал один из его концов в грудь злобной твари, попав точно в сердце. Стригойка в последний раз щелкнула челюстями, захрипела и вытянулась…

Конрад пошатываясь поднялся на ноги и для подстраховки невежливо пнул распростертое на полу женское тело. Тварь даже не пошевелилась. Лицо ее посерело и странно съежилось, кожа пошла черными пятнами. Стригойка умерла.

– Тьфу, пакость какая! – брезгливо буркнул вервольф, отходя от твари. – Падаль, она и есть падаль!

Он собрал свои разбросанные вещи, отыскал закатившийся в угол пистолет, выдернул нож изо лба второй девицы, ставшей похожей на обуглившуюся головешку, обтер салфеткой серебряный крест и бережно повесил его себе на шею, спрятав под джемпер.

– Вот вам и вся наглядная разница между терминами «блондинка» и «светлая голова», – насмешливо изрек он, наступая каблуком на прядь белокурых волос. Локон тут же распался серым вонючим прахом. – Послали блондинок на войну, а они, дуры, и рады стараться, – философски ухмыльнулся вервольф. – А я ведь говорил: война – отнюдь не женское дело! Хотя какие же они женщины? На такую тварь даже у меня не вста…

Ночную тишину прорезал вой приближающихся полицейских сирен.

– Явились, и году не прошло! – иронично подметил рыцарь. Он неторопливо пошарил за прилавком и бесцеремонно выбрал початую бутылку отличного шотландского виски.

– Ну, за прекрасных дам и прочих мифических персонажей! – Майер отсалютовал бутылкой двум кучкам праха, оставшимся от стригоек, и сделал несколько больших глотков. А затем вышел из разгромленного магазинчика, по-хозяйски широко распахнув входную дверь.

Вечерняя Венеция встретила нас отнюдь не хлебом и солью, а штормовыми порывами пронизывающего ледяного ветра и плотной завесой дождя со снегом, летящего с хмурого грязно-серого неба, затянутого низко нависщими тучами. Я сердито подняла лицо вверх, и обрадованная столь пристальным вниманием стихия не пожадничала, умыв его обильной порцией воды и снега.

– Ну и сырость, дьявол бы ее побрал, – ворчливо констатировала Оливия, собирая мокрые косы в один увесистый пучок и скручивая их на затылке. – Так и закрякать недолго!

– Пингвины не крякают! – сипло поправил ее злой как черт Натаниэль, наглядно демонстрируя начальную стадию быстро развивающегося гайморита.

– Это я-то пингвин, что ли? – мгновенно взбесилась валькирия, хватаясь за пистолет. – Да ты сам вообще – дятел по гороскопу!

– Почему дятел? – удивился сопливый ангел.

– Да потому что покоя от тебя нет ни днем, ни ночью, – категорично заявила Оливия. – Долбишь и долбишь мне мозги без передыху! Чтобы ты поскорее совсем осип!

– Ы-ы-ы, – плаксиво пожаловался Нат, – ы-ы-ы… – тут он печально замолчал и уставился на меня горестно расширенными глазами.

– А я-то чем тебе помогу? – удивленно развела руками я. – Видимо, Лив от всего сердца пожелала, вот и сбылось!

– Ну, вы сейчас наговорите, – возмутилась Ариэлла, обнимая обиженного возлюбленного. – И никакое это не проклятие, а просто простуда. Ой, да у тебя и температура поднялась! – она приложила ладошку ко лбу приболевшего ангела. – Нату нужно срочно выпить жаропонижающее и лечь в теплую постель… – она смотрела на меня умоляюще.

– Ага, и грелку во весь рост! – злорадно буркнула Оливия, разжалобить которую оказалось не так-то просто. Значительно сложнее, чем меня.

– Значит, так, – после секундного раздумья скомандовала я. – Сейчас мы найдем какую-нибудь гостиницу и устроимся на ночлег. Заодно и Натаниэля подлечим.

– А монахи-госпитальеры? – вопросительно подняла бровь Оливия.

– Ну, – немного стушевалась я, – вы четверо останетесь в гостинице, а я отправлюсь на поиски госпиталя Святой Анны.

– Фиговая идея! – протестующе набычилась валькирия. – Совсем у тебя, худобина, с головой плохо. Да в такую отвратительную погоду добрый хозяин собаку на улицу не выгонит, а ты собралась в одиночку шастать по этому странному городу, больше смахивающему на одну сплошную лужу!

– Лив! – укоризненно протянула я. – Не утрируй, пожалуйста. Венеция прекрасна даже сейчас. Это все твое паршивое настроение виновато… – я взяла подругу за руку и увлекла в сторону. – Лив, – я заглянула в кристально-чистые и столь же холодные глаза валькирии. – Сама понимаешь, все, что творится вокруг, происходит совсем не просто так. Поход в госпиталь может оказаться чрезвычайно опасным предприятием. Ариэлла и Симон не бойцы, Нат болен. Я просто обязана укрыть их в безопасном месте, а не таскать по слякоти. И еще это, – я вынула из-за пазухи сверток с Граалем и почти насильно всунула его в ладони ангелицы. – Рисковать им мы вообще не имеем права. Мне не на кого больше положиться, кроме тебя. Вот возьми, – я отдала ей свою банковскую карточку. – На тебя сваливается огромная ответственность: устрой всех в гостиницу, накорми, вылечи, обеспечь теплой одеждой, охраняй. И главное – как зеницу ока береги священный Грааль. Я смогу совершить что-то важное, лишь будучи уверенной, что с вами все в порядке, а мои тылы надежно прикрыты. Выполнишь мою просьбу?