Здесь покоится Дэниел Тейт - Кристин Террилл

– У меня дела, – сказала она, тыча вилкой в тарелку в попытках подцепить листик салата. – Я состою в правлении нескольких организаций.

– Ты иногда совсем поздно приезжаешь, – заметил я.

– Я… я люблю долгие автомобильные прогулки, – сказала она. – Это успокаивает нервы.

Ну да, спокойные нервы – это первое, что приходит на ум, когда думаешь о Джессике.

– А где ты катаешься?

Она заморгала немного учащенно, и я понял: что бы она сейчас ни сказала, это будет ложью.

– Чаще всего по берегу.

На берегу оранжевой пыли взяться неоткуда.

Я старался есть как можно медленнее, а Джессика все пьянела и пьянела. Я надеялся, что от вина у нее развяжется язык, но она стала только молчаливее и медленнее в движениях. Когда мы доели главное блюдо, я настоял на том, чтобы заказать десерт. Вместе с меню официант принес карту коктейлей. Про мандариновое суфле было сказано, что оно готовится двадцать пять минут, поэтому я именно его и заказал.

– А вы, мадам? – спросил официант Джессику.

Она колебалась.

– Ну что ты, мама, – сказал я. – Сегодня ведь особенный день.

Этого ей хватило.

– Не надо бы, но… двойной бурбон, неразбавленный.

Когда официант отошел, я наклонился к ней через стол.

– Не волнуйся. Я не скажу Лекс.

Ее губы изогнулись в горькой улыбке.

– Да, ей было бы очень стыдно за меня.

– Чья бы корова мычала, – сказал я. Я ненавидел себя за одни эти слова, но…

Джессика по-настоящему рассмеялась. Смех был тихий и недобрый – но настоящий.

Вот этот подход я еще не пробовал. Стратегию общего врага.

– Иногда мне кажется, что Лекс рада бы засадить меня в коробочку, – сказал я, – чтобы контролировать каждый шаг.

– Мне знакомо это чувство.

– Знала бы ты, сколько раз за день она пытается меня накормить, – продолжал я. – Как будто думает, что я не могу сам о себе позаботиться – с голоду умру, если она силой не впихнет в меня бутерброд с арахисовым маслом.

Джессика покрутила бокал за ножку.

– Она всегда была такая, с детства.

– Да?

Она кивнула.

– У нас была собака. Очаровательное создание, но глупое донельзя. Она думала, что сумеет ее выдрессировать, и ты бы видел, как она…

Джессика замерла. Она проболталась и сама это поняла.

– Как она что? – переспросил я.

Джессика отодвинула стул и хотела встать, но задела локтем стакан воды со льдом. Он покатился по столу и со звоном упал на пол, залив и скатерть, и ковер. Весь ресторан оглянулся на нас. К нам подбежал официант.

– Прошу прощения, – пробормотала Джессика, когда он стал промокать все это салфеткой. – Это с-с-случайно…

– Ничего страшного, мадам, – сказал официант.

Люди все глазели на нас. Джессика пошатнулась.

– Извините, – пробормотала она, развернулась и выбежала из ресторана.

Я бросился за ней и догнал уже на улице.

– Мама, погоди, – проговорил я, хватая ее за руку.

Она повернулась ко мне, высвободила руку, и ее мутные глаза наполнились слезами. Я вдруг понял, что она в ужасе.

– Эй, ничего же не случилось, – сказал я. Зачем мне дальше врать? Мы оба знаем, что это фарс, так зачем притворяться? Может быть, раз в жизни я добьюсь своего, сказав правду. – Мне кажется, нам надо поговорить.

Я оплатил счет в «Melisse» своей кредитной картой для срочных расходов и повел Джессику в «Старбакс» через дорогу. Заказал ей черный кофе, и мы сели за столик у окна.

– Прости, что тебе так трудно пришлось, – сказал я. – Из-за того, что я здесь, и вообще.

Она подняла на меня неуверенный взгляд.

– Я не хотел портить тебе жизнь. Правда. – Я вспомнил ту женщину, что сидела в кресле и переключала каналы в телевизоре, пока в отдалении зазвонил телефон, и не смог удержаться от горькой нотки в голосе. – Я вижу, что Лекс и Патрик изо всех сил давят на тебя, чтобы ты вела себя со мной, как будто ничего не случилось, но я хочу, чтобы ты знала – я все понимаю. Со мной тебе не нужно притворяться.

Лицо у Джессики стало совсем неподвижным, а потом я разглядел на нем какое-то едва заметное движение мускулов вокруг глаз и рта, как будто она старалась не выдать какого-то внутреннего смятения.

Я наклонился к ней.

– Лекс с Патриком здесь нет. Можно не притворяться, что все по-прежнему.

В глазах у нее собрались капли и повисли на ресницах.

– Не говори им, пожалуйста, – прошептала она.

– Обещаю, – сказал я.

Я убедился: Джессика не могла быть убийцей Дэнни. Сколько раз только при мне Лекс с Патриком напоминали ей, чтобы она не забывала делать вид? Им не пришлось бы ее одергивать, если бы это ей было что скрывать. Она бы не боялась их так, если бы это они прикрывали ее задницу. Нет. Какие бы чувства я к ним ни питал, скорее всего, виноваты тут именно Лекс или Патрик, а Джессика их выгораживает, потому что не хочет потерять еще одного ребенка.

– Не могу даже представить, каково это, – сказал я, – когда твой сын пропадает столько лет.

Она опустила взгляд и сморгнула слезы с глаз.

– Я… я не всегда была такой плохой матерью, но после… того, что случилось…

Я хотел сказать ей – пусть Дэнни нет, но другие-то дети тоже заслуживают любящую мать. Но это означало бы уже перегнуть палку с честностью. Если я хочу когда-нибудь еще что-то полезное у нее выведать, нужно, чтобы она чувствовала себя со мной в безопасности.

– Знаешь, ты всегда можешь со мной поговорить, – сказал я. – Знаю, это звучит странно, но если тебе нужно будет с кем-нибудь поговорить обо всем этом, никто не поймет тебя лучше, чем я.

Голос у нее был такой тихий, что я едва расслышал.

– Я просто хочу их всех защитить.

– Я тоже этого хочу, – сказал я и тронул ее холодную руку. – Поэтому я здесь.

Она подняла на меня глаза и медленно, очень медленно кивнула.

* * *

Это еще не признание, но уже прогресс. Со временем я наверняка сумею вытянуть из нее все, что она знает.

Вопрос только в том, сколько времени Николас мне даст.

* * *

Николас остался недоволен.

– Значит, она тебе так ничего и не сказала? – спросил он, когда мы сидели с ним вдвоем за обедом. Ашера он отправил за другой стол, к спортсменам, чтобы можно было поговорить спокойно.

– А ты чего ожидал? – сказал я. – Все, что мог, я сделал. Надеюсь, это только начало, и со временем она мне еще в чем-то признается, но сейчас я точно знаю одно: она знает, что я не Дэнни.