Маркус Вольф - Леонид Млечин

Хрущев попытался махом решить все проблемы, устроив берлинский кризис. После создания двух германских государств Берлин оставался под оккупацией четырех держав и юридически не принадлежал ни к одному из немецких государств. Соглашения стран-победительниц в отношении Берлина оставались в силе. Не немцы, а только союзники имели право управлять Берлином.

Западный Берлин представлял для ГДР и СССР серьезную опасность. Туда убегали граждане ГДР. Сравнение между двумя частями Берлина было не в пользу Восточного. До возведения Берлинской стены 13 августа 1961 года Восточная Германия потеряла три миллиона человек. Если удастся выкинуть из Западного Берлина союзников, мечтал Вальтер Ульбрихт, город можно будет объединить. А если не получается присоединить западную часть Берлина к ГДР, ее нужно отсечь.

Германская Демократическая Республика была форпостом социализма. Хрущеву хотелось, чтобы форпост стал привлекательным и преимущества социализма были очевидны с первого взгляда. Хрущев желал продемонстрировать всему миру, что ГДР побеждает ФРГ, потому что коммунизм привлекательнее капитализма. ГДР как страна с открытыми границами казалась самым весомым аргументом в пользу социализма. Поэтому Хрущев долго сопротивлялся возведению стены.

Вальтер Ульбрихт понимал, что слабое место его страны — экономика. На V съезде партии в июле 1958 года он пообещал, что к 1961 году потребление в ГДР на душу населения превзойдет уровень ФРГ. Но как выполнить эту задачу, если квалифицированные специалисты бегут из Восточной Германии? К тому же Западный Берлин считался центром шпионской и подрывной работы против ГДР.

Двадцать восьмого августа 1958 года заведующий отделом ЦК КПСС по соцстранам Юрий Андропов представил руководству партии записку о бегстве интеллигенции из ГДР. В составе его отдела был сектор Германской Демократической Республики, четыре сотрудника изучали все материалы, относившиеся к Восточной Германии, и готовили справки для высшего руководства страны.

Андропов отметил, что в Восточном Берлине считают, что люди бегут по материальным соображениям, а в реальности бегут по политическим. Предложил объяснить Ульбрихту важность этой проблемы. Так же считали и некоторые руководители ГДР. Когда Фред Эльснер еще был членом политбюро ЦК Социалистической единой партии Германии, он на пленуме ЦК сказал то, что не решались произнести другие:

— На самом деле, товарищи, из республики бегут главным образом рабочие. Это критика нашей работы. Они критикуют ногами. Три года назад мы поставили перед собой задачу завоевать большинство рабочего класса. Мы должны сегодня спросить себя: выполнили ли мы это задачу? Нет.

Фред Эльснер не клеймил враждебное влияние. Он говорил, что причины недовольства рабочего класса носят внутренний характер. Но Ульбрихт избавился от Эльснера.

В 1957 году в ГДР приехал Хрущев. Эрих Мильке и Маркус Вольф получили задание лично охранять высокого гостя. Они ехали вместе с Никитой Сергеевичем в «ЗИЛе» с открытым верхом. Оба генерала были в штатском, оба хорошо говорили по-русски. Вольф с интересом наблюдал за темпераментным первым секретарем ЦК КПСС.

«Программа, рассчитанная почти на неделю, довела до изнеможения всех, но только не Хрущева, живость которого превосходила все представления, — вспоминал Маркус Вольф. — Он был готов поболтать и пошутить даже во время коротких передышек, которые Микоян использовал большей частью для сна… Хрущев обращался к собравшимся с речами, выдержанными в народном духе, охотно украшая их примерами и остроумными анекдотами. Он пользовался у населения ГДР такой симпатией, как ни один советский политик ни до, ни после него, за исключением Горбачева, но в отличие от последнего Хрущев излучал обаяние простого человека».

Маркусу Вольфу Никита Сергеевич, может, и понравился. Но не руководителю Восточной Германии.

Столичный житель Ульбрихт считал Хрущева деревенщиной. Немецкий вождь был шокирован непредсказуемостью советского руководителя и его эмоциональными всплесками. Хрущева же раздражала агрессивная, напористая манера Ульбрихта, который подталкивал Никиту Сергеевича в нужном направлении. В речи, произнесенной в октябре 1958 года, он сказал:

— Берлин находится на территории ГДР. Западные державы разрушили юридические основания для своего присутствия в Берлине; больше у них нет ни законных, ни моральных, ни политических оснований для продолжения оккупации Западного Берлина.

Хрущев не мог до бесконечности уклоняться. Он занялся Берлином с присущей ему напористостью и энтузиазмом. Весь ноябрь 1958 года Никита Сергеевич посвятил берлинским делам.

В Западном Берлине находилось всего 11 тысяч солдат западных армий. Они были окружены полумиллионной Советской армией. Превосходство в силах создавало соблазн давления на Запад. Кроме того, если США не смогут защитить Западный Берлин, союзники утратят доверие к Америке и начнут сомневаться в ее готовности помочь им.

Берлинский кризис начался с речи Хрущева 10 ноября 1958 года в Ленинграде. Обращаясь к участникам митинга советско-польской дружбы, Никита Сергеевич сказал, что западные державы используют Западный Берлин для агрессивных действий против ГДР и других социалистических стран. Терпеть это невозможно. Ситуация в Берлине, столице ГДР, должна быть нормализована.

Двадцать седьмого ноября западным державам был предъявлен ультиматум: они должны подписать мирный договор или с единой Германией, или с двумя германскими государствами и предоставить Западному Берлину статус демилитаризованного вольного города, то есть вывести оттуда свои войска.

Хрущев дал западным державам на размышление шесть месяцев. Если западные державы откажутся, Советский Союз в одностороннем порядке подпишет мирный договор с ГДР и передаст ей контроль над всеми транспортными коридорами, которые соединяют Западную Германию с Западным Берлином. Откровенно предупредил:

— Власти ГДР не будут такими же гибкими в этих вопросах, как мы.

Это было самое неприятное для Запада.

Военный персонал четырех держав пользовался полной свободой передвижения во всех четырех секторах Большого Берлина. Западные державы хотели сохранить свободный доступ к Западному Берлину и не собирались показывать свои документы пограничникам ГДР, которую они не признавали.

Выступление Хрущева оказалось неожиданностью для самой ГДР. Восточногерманского посла в Москве Йоханнеса Кёнига всего за несколько часов до первой речи Хрущева предупредил заведующий 3-м Европейским отделом Министерства иностранных дел Иван Иванович Ильичев:

— Слушайте выступление внимательнее, будут важные заявления по германскому вопросу.

Хрущеву нравилась придуманная им простая схема: оккупационный режим отменяется, западные войска выводятся, Западный Берлин оказывается во власти ГДР. Никита Сергеевич уверенно говорил членам Президиума ЦК:

— Войны не будет. Пять лет назад соотношение сил было иным, тогда у нас не было водородной бомбы, мы не могли достичь территории США. Теперь Америка стала ближе, наши ракеты могут нанести прямой удар.