Несостоявшийся русский царь Карл Филипп, или Шведская интрига Смутного времени - Алексей Смирнов

При обещании такой помощи — не толпами разбойников, которые хуже шведов, а крепким войском, повинующимся начальникам, — можно было держаться! Хотя отряды воеводы Шереметева так и не смогли пробиться к осажденным, застряв в стычках со шведами, эта протянутая из Москвы рука помощи поддержала дух псковских защитников в первые недели осады.

Почти полтора месяца шведы с трех сторон обстреливали город калеными и чугунными ядрами, используя привезенную из Нарвы мощную осадную артиллерию. В стенах возникли бреши, пылали подожженные дома, но Псков держался. Русские производили вылазки, во время одной из которых даже сумели на короткое время захватить позицию шведской батареи. Критический день наступил 17 сентября, когда после особенно яростной бомбардировки шведские штурмовые колонны пошли в проломы, сделанные в стене напротив 20-пушечной батареи. Наемникам удалось захватить Наугольную башню, но на этом их наступательный порыв иссяк. Вскоре казаки выбили шведов из крепости. Проломы заделали бревнами и землей. Московиты не желали покориться королевской воле.

9 октября — после трехдневной бомбардировки — новый штурм. Основной удар опять пришелся в районе Варлаамовских ворот, по которым швыряла ядра из-за Великой главная шведская батарея. Вновь шведы взошли на Наугольную башню, но защитники города сумели взорвать ее вместе с засевшим там неприятелем. Провалилась и попытка проникнуть в крепость по воде. Солдаты Генриксона переплыли на плотах Великую и, выломав железные решетки, закрывавшие устье речки Псковы, вошли в город. Через несколько часов они бежали под ударами русских.

Король, наблюдая за атаками с вершины Снетной горы, вероятно, вспоминал предупреждения своих опытных советников, отговаривавших его от личного участия в русской кампании: поражение обернется невосполнимой потерей престижа. Через два дня Густав Адольф назначил новый штурм. Но кажется, сама судьба мешала монарху торжественно въехать в «Русский Париж», затянутый дымом пожаров.

Внезапно по шведскому лагерю прокатился ужасающий грохот, в небо взметнулся столб пламени. Это разорвало от выстрела одну из пушек, огонь попал в пороховой погреб, и батареи не стало. Шведы лишились главного тарана, с помощью которого они методично разрушали город.

Голландские посланники, прибывшие в шведский лагерь для консультаций с королем о заключении мира, стали свидетелями последней отчаянной попытки Густава Адольфа овладеть Псковом. Вот запись из дневника посольства от 19 октября: «Никто не встречал. Его величество в это время нападал на город с той стороны, где часть каменной стены была пробита пушками, и отряд его войска стал пробираться на стену, но шведы должны были отступить, потеряв около 20 убитых и 30 раненых. Город Псков весьма велик и многолюден, и в него спаслось много жителей из окрестностей. Русские сверх того умеют лучше защищаться, чем осаждать города или сражаться в открытом поле. К тому же осадное войско короля было весьма обессилено смертями и болезнями, так что осталось здоровых не более трети того войска, которое было собрано при начале осады, что было известно и осажденным; поэтому-то они и защищались бодрее, несмотря на то, что голод начинал теснить их».

Наемников охватило уныние. Это была не та война, которую им обещали красноречивые вербовщики в европейских кабаках. Последний нищий в Гааге или Эдинбурге жил лучше, чем солдаты Густава Адольфа! Опустошенная местность не давала пищи, а на пути подвоза припасов из Швеции встала штормовая Балтика. Октябрь 1615 года выдался по-зимнему холодным, исхлестанные пронзительными ветрами палатки шведского лагеря днем заливало дождями, а к утру полотно покрывалось ледяной коркой. Каждый день в этих убогих жилищах становилось все просторнее; одни умирали, другие, отчаявшись получить обещанную плату, перебегали к русским.

Было много обмороженных, но известный способ лечения — намазывание пораженных мест мозгами убитой вороны — использовать было нельзя: голодные солдаты съели всех пернатых и привычного на поле боя карканья этих вестниц смерти уже давно не раздавалось. Чумные по предписанию лекарей скорбно пили собственную мочу, но старуха с косой лишь ехидно усмехалась по поводу этих жалких попыток сбежать от нее. Основатель шведской военно-полевой медицины доктор Юхан Копп предписывал еще в 1566 году лечить заразные болезни солдат голоданием, объясняя в своем ученом трактате этот метод следующим образом: «Излишние пища и питье не могут хорошо усвоиться и превращаются в злые и вредные жидкости, приводящие к ужасным лихорадкам, болям в желудке, груди, голове и другим мучительным заболеваниям».

Но как можно было следовать столь мудрому предписанию, если солдаты и без того превратились в ходячие скелеты? Оставалось лечить больных единственным доступным в тех условиях способом — кровопусканием. Рекомендация классика была проста: где болит, там и вскрывать сосуд. Солдатская кровь лилась при штурмах Пскова, а ее остатками поливали русскую землю брадобреи, совмещавшие обязанности хирургов.

Из лагеря доносились стоны больных и умирающих. Густав Адольф начинал понимать, что осада провалилась. Единственным приятным моментом в походе на Псков стала встреча с Маргаретой Слоте, прелестной юной женой голландского офицера, сутками пропадавшего на позициях. Атака на эту крепость пошла куда успешнее, чем попытки овладеть Псковом. Вскоре голландка выкинула белый флаг, и с тех пор в грохот канонады вплетались звуки любовной страсти, доносившиеся из королевской спальни в тереме на Снетной горе. Вскоре муж-рогоносец погиб, и это была, пожалуй, единственная смерть, по поводу которой у короля не было особенных причин огорчаться.

Густав Адольф успешно лечился в объятиях голландки от тоски по своей далекой возлюбленной Эббе Брахе. Вскоре боевая подруга короля забеременела и в мае 1616 года произвела на свет мальчика, названного в честь отца Густавом Густавссоном и возведенного в графское достоинство.

Неизвестно, сколько еще графов могла бы получить Швеция в результате псковской осады, если бы она затянулась. Но 17 октября, после неудачи третьего штурма, король приказал грузить пушки на суда и сворачивать лагерь. Было объявлено, что этим поступком Густав Адольф протягивает великому князю руку дружбы, надеясь на заключение справедливого и быстрого мира.

Дипломатам приходилось начинать все сначала, вырывая у русских победы, упущенные военными. Перед голландским посольством во главе с Рейнгоутом ван Бредероде, предложившим Густаву Адольфу свои посреднические услуги, была поставлена почти невыполнимая задача. Король, несмотря на псковскую неудачу, вел себя как победитель, объявив посредникам свои условия: Швеция заключит мир, если великий князь выплатит ей контрибуцию в размере семи миллионов риксдалеров (70 бочек золота) и откажется от всех приморских крепостей. Канцлер Оксеншерна после аудиенции пояснил голландцам мысль короля: территориальные уступки должны быть таковы, чтобы Московия оказалась полностью отрезана от Балтики.

К середине ноября завернули такие холода, что установилась крепкая зимняя дорога, по которой лошади резво тащили сани послов, нагруженные припасами, подаренными шведским королем. Глушь, ужас. Мрачные хвойные леса тянулись по обе стороны дороги, которая, казалось, вела на край света. Только бы на скрип полозьев и стук копыт по твердому насту не вылетели из леса волки, только бы не устроили засаду разбойники! Путь пролегал по опустошенному войной краю, обезлюдевшему и одичавшему. Шведские комиссары, встретившие голландцев 19 ноября на льду замерзшего озера, рассказывали страшные истории. Шиши, которыми кишели здешние леса, только что поймали двух шведских рейтар, обезглавили их, а затем, куражась, велели их слугам бросить жребий, кто из них будет рубить голову другому. Полубезумного счастливца, отправившего на тот свет приятеля, разбойники отпустили восвояси — чтобы сеял в округе ужас своим рассказом.