Аратта. Книга 5. Зимняя жертва - Мария Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где Ширам? – воскликнула она, пятясь. – Ты погубил его?!
– Я здесь, – раздался неподалеку голос саарсана.
Ширам, с трудом ступая в глубоком снегу, подошел к Аюне и сорвал с нее плащ.
– Ты хотел вернуть плащ? – обратился он к мертвому собрату. – Забирай!
Он швырнул плащ в метель, и тот исчез, будто его и не было.
– И оружие, – напомнил призрак.
– У меня нет лука…
Взгляд Ширама остановился на дрожащей царевне. На миг ей показалось, что он и ее сейчас толкнет в метель, в дар самому любимому из родичей. Тому, кто расстался с жизнью ради него. И, как ни крути, по ее вине!
Но саарсан вытащил из ножен один из своих парных мечей:
– Возьми! Мой меч – за твой лук. Это хорошая замена!
«Не подходи к нему!» – хотела закричать Аюна.
В детстве она слышала много сказок про горных духов, что заманивают людей в пропасть, принимая облик их детей, жен или возлюбленных. Ширам, несомненно, должен был тоже знать эти сказки. Однако он направился прямо к призраку, протягивая ему меч вперед рукоятью. Родичи, живой и мертвый, оказались так близко, что казалось, их протянутые руки соприкоснутся. Но когда Ширам разжал пальцы, меч упал в снег и мгновенно пропал в нем. В тот же миг исчез и Мармар. Серебристый туман медленно погас, сменившись обычным снегопадом.
– Брат, не спеши, вернись! – вырвалось у Ширама.
Он еще что-то крикнул, Аюна не поняла что. Когда исчез Мармар, она пришла в себя и кинулась к жениху. Тот стоял, глядя перед собой, и что-то бормотал по-накхски. Потом опустил голову и прижал руки к лицу.
– Пошли, – потянула его за собой царевна. – Нечего тут стоять, надо найти дом…
Как только пропал призрак, метель стала ослабевать, и Аюна увидела слабую полосу света, что пробивалась из приоткрытой двери их убежища.
– А вот и наш дом! – воскликнула она. – Пошли, тепло уходит!
Вернувшись, Ширам долго сидел у печи и смотрел на рдеющие угли, односложно отвечая на вопросы Аюны о самочувствии. Царевна косилась на жениха с изумлением и состраданием. О Мармаре она спрашивать его не решилась. Похоже, встреча с призраком родича нанесла саарсану не менее болезненную рану, чем стрелы воинов Аршага. «Уж не плакал ли он? – думала она, вглядываясь в его лицо. – Да нет, мне мерещится!»
– Я виноват перед ним, – сказал вдруг Ширам, поворачиваясь к царевне. В его голосе звучало острое горе. – Мармар погиб по моей вине. Этого нельзя исправить. Теперь его дух бродит по земле, не обретя перерождения, – и в этом тоже виновен я! Что я должен сделать, чтобы искупить вину? Отдать ему свою жизнь? Я готов – но он исчез!
«Мармар приходил не за тобой. Он желал забрать мою жизнь в уплату долга, – подумала царевна. – Ты мог бы отдать меня ему… но не захотел».
Непонятное волнение вдруг охватило ее. Аюна чувствовала, как кровь шумит в ушах, как горят ее щеки. Ей захотелось что-то сделать для Ширама, но она не знала, чем можно его утешить.
– Если это в самом деле был Мармар, – робко произнесла она, – сегодня ты вернул ему долг, и он его принял. Думаю, он больше никогда не придет…
Но ее слова вовсе не утешили Ширама. Он стиснул челюсти, встал, перебрался на лежанку и лег, отвернувшись к стене. Аюна глядела ему в спину, на черную косу с серебряным граненым шипом, на толстую белую повязку на руке пониже плеча.
«Я думала, ты умеешь только сражаться и убивать…»
Если бы ее спросили, что она сейчас чувствует, она бы не сумела ответить.
Утро выдалось ясным и безветренным. Выглянув за дверь, Аюна едва не ослепла от сияния заоблачных вершин в розовом небе. Все было в снегу, хижина охотников почти исчезла под огромным сугробом. С порога открывался головокружительный вид на западный Накхаран с его заснеженными пустошами, бурыми и рыжими зимними лесами. Долина, которой они с отрядом ехали накануне, была едва заметна среди ледников и скалистых кряжей.
Метель бушевала всю ночь, грозя похоронить под собой хижину, но к утру ветер сдул с открытых мест бо́льшую часть снега. Саарсан и его невеста вышли в путь с рассветом. Поначалу Аюне казалось, что она даже с лежанки подняться не сможет, не то что идти, так болела каждая жилка в теле. Но, поглядев на Ширама, который без единой жалобы пробирался с больной ногой среди заснеженных камней, царевна устыдилась. «Ты будешь женой накха, – сказала она себе, – хочешь не хочешь, придется стать сильной. Иначе тут, похоже, не выжить…»
Они быстро миновали седловину перевала и начали спуск. В глаза светило солнце, не давая толком рассмотреть земли, в которые лежал их путь.
– Отсюда до ближайшего жилья два дня верхом, – говорил Ширам, то и дело переводя дыхание. – Дойдем, дальше будет легче. Там уже владения рода Сарга… Они давние и верные союзники Афайя. Окажут помощь… Дадут лошадей, припасов…
Аюна, щурясь, окинула взглядом уходящие вдаль горы. Едва заметная тропа, так же как на западном склоне, отмеченная каменными башенками, уходила вниз… куда?
– Я не вижу и намека на человеческое жилье, – сказала царевна.
– Здесь всего одна деревня… Мы обойдем ее стороной, – тихо ответил саарсан. – В долине, что внизу, никто не живет. Там – земли предков…
Аюна поглядела на своего нареченного с беспокойством. С накхом определенно творилось что-то нехорошее. Он выглядел бодрее, чем накануне, и шагал, почти не хромая, но его глаза будто провалились, а смуглое лицо приобрело оттенок пепла. «Как же я так поздно вспомнила о его раненом бедре», – корила себя Аюна. Утром она промыла и перевязала рану, но все это следовало проделать еще вчера. А переход им предстоял тяжелый. Они захватили с собой немного конины, причем Ширам приказал оставить часть в хижине для следующих путников – так требовали неписаные правила. О том, что этими следующими путниками вполне могут оказаться люди Аршага, царевна предпочитала не думать. Да, обычно никто не совался на этот перевал зимой, в снегопад, – но ведь они прошли! Значит, могут пройти и другие…
«Три, может, четыре дня на одной конине, – сокрушенно думала царевна. – И не поохотиться… Ну что ж, с помощью Исвархи мы преодолеем и это!»
Сперва все шло неплохо, тропа плавно вела вниз. Вот уже и снежные склоны остались позади, с обеих сторон потянулись заросли терновника, появились первые приземистые деревца… Однако после полудня Аюна начала замечать, что Ширам отстает. Он то и дело останавливался, вытирая испарину, однако не жаловался и лишь отмахивался в ответ на ее встревоженные расспросы.
«Может, мне просто мерещится, – думала Аюна, со страхом глядя на него. – Господь Солнце, пусть мне мерещится…»
Но когда солнце, понемногу краснея, начало клониться к горам, саарсан уже не мог скрывать, как ему худо. Он вновь начал хромать, все сильнее и сильнее, и кривиться, ступая на раненую ногу. Наконец он неловко ступил на камень, нога его подогнулась. Ширам покачнулся, ухватился за корявое деревце и остановился, тяжело дыша.
